А вот сам Троицкий касается данной темы на подъезде к клинике.
- Карин, я заранее прошу прощения, если произойдет что-то обидное для тебя. Если честно, я уже не знаю… Может быть, стоит отпустить тебя домой. Я поддался порыву.
- Я пойду с тобой! Антон, я не маленькая. Я, в конце концов, юрист и семейных сцен насмотрелась. И тебя я не брошу. Идем, не будем терять время.
Машина уже встала.
- Хорошо. Спасибо.
Мужчина говорит отрывисто. Внутри здания мгновенно становится тем самым Антоном Троицким, блестящим адвокатом. Один его тон заставляет всех работать как следует.
Причем он не хамит и не ведет себя словно хозяин мира. Антон общается с администраторами вежливо и адекватно. Но так твердо, что становится ясно - не получив своего, он не уйдет. А за любой косяк работников последует строгая ответка.
Впрочем, дежурный врач, к которому мы отправляемся первым делом, оказывается профессионалом. Мы втроем стоим в коридоре возле ординаторской. Я и Троицкий молчим. Высокий русоволосый молодой доктор докладывает обстановку.
- Приступ мы купировали. Жизни вашей тети сейчас ничего не угрожает, - врач немногословен, - хотя, конечно же, такой глубокий обморок – ненормальный симптом.
По лицу Антона пробегает тень.
- Спасибо вам, - искренне говорит он, - потребуется долгая госпитализация?
Врач дарит нам добрую усталую улыбку.
- Настаивать я не могу, но рекомендовал бы для начала стандартные десять дней. Прокапаться, сделать кое-какие обследования.
- Есть свободные платные палаты? - хмуро интересуется Антон.
- Да, - кивает доктор, - завтра сможем ее перевести.
- А сейчас можно пройти к ней? - Троицкий не наглеет.
- Только недолго, - врач идет навстречу, - уже поздно.
Я отхожу. Антон, кажется, благодарит врача не только словами. Ведь по правилам нас бы скорее всего послали. Велели бы явиться в положенные часы.
Когда мужчина подходит ко мне, я ежусь.
- Давай, я подожду тебя внизу?.. Твоей тете нельзя волноваться.
Почему-то я уже практически уверена, понервничала родственница Антона из-за меня. Что могло спровоцировать приступ.
- Это на этаж выше, - морщится Антон, - там наверняка есть сидения. Но если ты хочешь…
- Идем.
Я ведь не собиралась отсиживаться. В палату нос не суну. Встречу Троицкого после в коридоре.
- Да, идем, - рассеянно соглашается Антон.
Мы преодолеваем ступеньки, держась за руки. Троицкий ведет меня к нужному номеру палаты. Медленно отпускает мои пальцы. Я даже на ощупь чувствую, как он напряжен.
Дверь палаты приоткрыта. Антон осторожно заглядывает туда, чтобы никого не смутить. Но на него мало обращают внимание. Кто-то лежит под одеялом и недомогает. Те, кому получше, уткнулись в книжки или телефон.
Лишь маленькая худенькая женщина у одной из кроватей оживляется. Заметив это, я быстро отхожу к белому жесткому дивану у торцевой стены. Нервно опускаюсь на него. В больничной тишине я могу отчетливо все слышать.
- Слава богу, ты здесь, Антон! Я и подумать не могла… Была занята заказом всю неделю. Проглядела Лизу! Она и спала, и питалась в последнее время как попало! Да еще нервное истощение…
Судя по всему, с Троицким сейчас разговаривает его мать. Я знаю состав его семьи. Немного о детстве.
- Доктор сказал, сейчас нет ничего опасного. Но обязательно нужно пролечиться.
- Ох, она завтра уже собралась домой.
Женщина трясет русой шевелюрой, в которой под лампочками блестит седина.
- Да, собралась!
А это звучит уже совсем другой голос. Пусть хриплый, но до невозможности уверенный и жесткий. Сразу видно, кто в семье Антона является «плохим полицейским».
Тетя Троицкого похожа на его мать. Но полнее, даже коренастее. В темно-синем плюшевом костюме она сейчас как огромная туча взошла среди ослепительного белого больничного коридора. И явно планирует разразиться громом и молниями.
- Тетя, побереги себя, - устало просит Антон.
Маленькая ростиком тетка вздергивает на племенника подбородок.
- Разберусь сама! Ты ведь хозяин своей жизни. Вот и я поступлю также.
Троицкий вздыхает.
- Кому станет лучше от такого поведения? - спрашивает он. - Ты ведь очень любишь свою работу, путешествия, жизнь, в конце концов. Разве ты хочешь превратиться в развалину?
Можно представить, чего стоит Антону этот спокойный тон. Скандалить с теткой, естественно, не место и не время. Но Троицкий старается не выдать волнение, не вестись на манипуляции. Однако его тетя так просто не сдается.
- Уж лучше развалиться самой, чем смотреть, как рушится твоя жизнь!
Я начинаю мелко дрожать. Возможно, Антон был прав, и мне стоило посидеть у выхода…
- Эта тема закрыта, - в этот момент Троицкий мрачно отвечает тетке, - а что касается тебя, то доктор рекомендовал пройти нормальный курс лечения. Завтра тебя переведут в одноместную палату. Там будет все необходимое.
- У вас не получится запереть меня здесь! – «туча» громко взвизгивает. - На носу госы в университете! Здесь я вообще сойду с ума!
Мама Антона пытается обнять сестру.
- Ты никогда не брала больничный. Они справятся без тебя. Лиза, побереги себя ради нас!
Даже со своего места вижу, как поджимаются губы тети Лизы.
- Антон теперь отрезанный ломоть. Он самому себе-то не принадлежит! А ты играйся во внука. Если тоже веришь в этот ошибочный тест на отцовство!
Мама Антона ахает. Что-то бормочет в ответ. Ее сын говорит громче.
- Так, всё! Я ухожу, - он ловит взгляд матери, - все организационные моменты я уладил. Ни о чем не беспокойся.
Он разворачивается. А я на автомате резко встаю. Хочется скорее убежать отсюда! Понимаю, Антон не ведется на мнение тетки. Но все равно так неприятно и обидно! Ведь это кровные родственники моего сына!
В своих эмоциях не замечаю, что привлекла к себе внимание. И «туча» шагает от своей сестры в мою сторону. Быстро нагоняет Антона. А еще истощена, по словам сестры.
- Это она?! - интересуется тетка поистине дьявольским тоном. - Нарядилась в черное в надежде, что я уже отбросила коньки?
Антон сразу поворачивается, закрывая меня спиной.
- Иди в палату.
- Это она… - женщина выдыхает. - Имей в виду, дорогая, на чужой беде ты своего счастья не построишь!
Мои глаза становятся круглыми. Она вообще в себе?! Антон взрослый, свободный и вполне отдающий отчет своим действиям человек.
