— Что вам известно? — прохрипел Борис, глотка которого окончательно превратилась в Каракумы.
— Мне известно все, Борис. Мне очень хорошо все известно.
— Что? Кто ты такой?
— Завтра, Борис. Все завтра. Приезжай по адресу на карточке как можно раньше. Обсудим работу, которую ты для меня выполнишь. И еще: я просто напомню, чтобы ты не делал никаких глупостей. Понимаю, ты человек взрослый и мудрый по-своему, но сейчас у тебя стресс, а стресс может подтолкнуть к необдуманным поступкам. Так что не вздумай поднимать шум. Иначе боюсь, что тебе придется опять стать холостяком.
— Что ты с ними сделал?
— Господи, да за кого ты меня принимаешь? Конечно, ничего! Я же не изверг. Живы твои домашние и здоровы. И такими останутся, если будешь умницей. А ты ведь будешь? Ладно, ответа не спрашиваю. Все, до завтра. Выспись как следует.
В трубке запиликал отбой. Борис опустил руку с мобильником, ставшим неподъемно-тяжелым. Он не мог понять, как вообще могло случиться то, что случилось.
* * *
А произошло все очень буднично.
Татьяна и дети смотрели мультики, когда в дверь позвонили. Первым отреагировал Миша. Он вскочил и унесся в коридор. Послышался щелчок замка, и ребенок уже навстречу выходившей из комнаты матери крикнул:
— Мама, тут к тебе дядя пришел!
Татьяна подошла и увидела представительного господина в костюме, мило улыбающегося ее сыну. Когда кто-то улыбается твоим детям, трудно заподозрить его в том, что он желает им зла. Это стереотип, который прочно сидит в людях, несмотря ни на каких сволочей, его нарушающих.
— Вам кого? — удивленно спросила Татьяна.
— Вы Татьяна Рублева? — спросил незнакомец.
— Да.
— Прекрасно. Значит, мы по адресу. Федя, заноси.
На лестнице появилось второе действующее лицо — видимо, тот самый Федя. Второе лицо было одето в джинсы и такую же куртку и несло большую коробку.
— Ой, что это? — оторопела Татьяна.
Человек в костюме улыбнулся:
— Это, госпожа Рублева, подарок вашей семье.
— Господи, с какой стати? — она всплеснула руками и сложила их на груди в жесте крайней степени удивления.
— Как «с какой»? Ваш муж буквально подвиг совершил, а мы его наградить не можем? — с деланым возмущением воскликнул мужчина, но глаза его в этот момент смеялись.
— Проходите, пожалуйста, — заторопилась Татьяна, пропуская человека в костюме и Федю с коробкой в квартиру.
— Меня зовут Юрий Павлович, — представился гость.
— Очень приятно, — ответила Татьяна.
— Куда нести-то? — спросил Федя.
— Давайте в зал. Вот, вторая дверь. Подождите, я вам сейчас открою! — Татьяна провела обоих гостей в комнату, показала, куда можно поставить коробку. Юрий Павлович смотрел на все это, покровительственно улыбаясь.
Подбежала Ленка, увидела сразу двоих чужих. Застеснялась, прижалась к матери, выглядывая из-за ноги любопытными пуговками-глазенками.
— Дядя, а что у тебя там? — спросил более смелый Миша.
— Федя, покажи! — распорядился гость.
Федя послушно влез в коробку и показал.
Миша восхищенно подпрыгнул:
— Ух ты! Мама, посмотри! Классно!
Татьяна стояла оцепенев и смотрела на Федора, который извлек из коробки короткий автомат и направил в их сторону. Улыбка исчезла с его лица.
Юрий Павлович, подойдя ближе, сказал:
— Сейчас вы пойдете со мной. Все и без шума. Повторяю — без шума. Потому что стрелять, если что, начнем по детям. А тебя, пожалуй, только слегка подстрелим. Чтоб живой осталась.
Татьяна, кажется, не понимала, что ей говорят. Стояла, глядя в пространство немигающими глазами, и мертвой хваткой держала за руку Мишу. Сын начинал покряхтывать от боли и ненавязчиво подергивал рукой, как бы намекая, что его надо отпустить.
Юрий Павлович похлопал Татьяну по щеке. Та пришла в себя, отшатнулась, прошептала:
— Кто вы? Что вы от нас хотите?
— От вас? Только чтобы вы проехались с нами. И все. А вот к вашему мужу у меня есть некоторое количество серьезных вопросов. Все, давайте не будем тянуть время!
— Я никуда не поеду! — тихо запротестовала Татьяна.
— Поедете, — широко улыбнулся Юрий Павлович, — Потому что иначе я просто кивну вот этому человеку, и он застрелит вашу дочь. Федя, ты ведь можешь сделать это тихо?
Федя опустил автомат и выудил из внутреннего кармана джинсовки небольшой черный пистолет. Направил его на Ленку.
Юрий Павлович сказал:
— Он бесшумный. Это такая полезная разработка отечественных оружейников. Патроны специальной конструкции, долго объяснять. Если интересно — расскажу, пока будем ехать. Как, совершенно неинтересно? Вот характерная женская черта — никогда не интересуетесь, как устроена техника. Ну что, Татьяна, десять минут вам на сборы! Возьмите то, что может понадобиться детям, и выходим…
Она наконец-то постигла весь ужас момента. И то, что поехать все-таки придется. Собравшись с духом, она спросила:
— Там холодно?
— Где? — не понял Юрий Павлович.
— Там, куда вы нас повезете. Мне брать теплые вещи для детей?
— Ах, вот вы про что! Нет, я думаю, что дети не замерзнут. Федор, дети там не замерз — нут? — с натуральной участливостью поинтересовался Юрий Павлович.
— Нет, там тепло, — глумливо отозвался Федор.
— Вот видите, с детьми ничего не произойдет. Я даже уверен, что при необходимости мы найдем одеяла.
Она начала одевать детей. Те молча собирались, понимая, что происходит что-то неправильное.
Юрий Павлович сказал:
— Татьяна, надо, чтобы вы оставили для мужа записку. Я продиктую. Дайте бумагу и что-нибудь пишущее.
Татьяна, как зомби, подала листок из альбома для рисования и фломастер.
— Прекрасно. Напишите: «Ты знаешь, что делать».
Она непонимающе уставилась на Юрия Павловича. Тот терпеливо объяснил:
— Он действительно знает, будьте уверены. Вообще, Татьяна, вы просто делайте то, что я вам скажу. Это существенно упростит все, включая и ваше выживание.
— Вы ведь врете? Вы убьете нас!
— Ну, не исключено и это, если Борис начнет заниматься самодеятельностью. Но он же не станет, я надеюсь? Потому что очень неприятно — убивать детей. И красивых женщин, кстати, тоже. А если все пойдет так, как надо, вы останетесь в живых.
Она написала записку, и Юрий Павлович отнес ее на кухню.
— Значит, так, — сказал он, вернувшись. — Сейчас мы пойдем садиться в транспорт. Я вас умоляю, помните о том, что стрелять будем вначале по детям. Просто, чтобы вы это видели. Понимаете?
