Писарь развернулся на стуле, сев боком, чтобы видеть М’бутунга, и забросив руку с ручкой-передатчиком на гнутую обшарпанную спинку.
— Пора прощаться, — сказал он. — Сейчас Швырев сделает тебе еще один укол. Потом ты выйдешь из номера, спустишься по лестнице в холл, откроешь дверь и выйдешь на улицу. Сразу за дверью повернешь направо и пойдешь, никуда не сворачивая и нигде не задерживаясь, пока… Ну, ты меня понимаешь.
М’бутунга с горечью покивал обезображенной головой.
— Я так и знал, что ты меня не отпустишь, — сказал он.
— Почему же? Наоборот, я тебя отпускаю. Разве нет? — улыбнулся Писарь. — Неужели ты всерьез рассчитывал, — продолжил он, отбросив шутливый тон, — что я пущу свободно гулять по свету человека, который столько обо мне знает? Ты, как и я, уже немолод, но у тебя отличная военная подготовка и изворотливый ум. У тебя есть причины меня ненавидеть, и, не имея других занятий, ты можешь посвятить остаток жизни попыткам отомстить. Более того, в силу только что названных мной качеств ты имеешь некоторые шансы на успех. Ну сам посуди: оно мне надо?
М’бутунга вытряхнул из пачки новую сигарету и закурил.
— Ты получил, что хотел, — повторил он. — Почему бы тебе хоть раз в жизни не выполнить обещание?
— Его не так-то легко выполнить, — сказал Писарь чуть ли не сочувственно. — Даже если не принимать во внимание то обстоятельство, что я просто-напросто не желаю его выполнять, к этому есть некоторые препятствия чисто технического характера. Видишь ли, я забыл упомянуть об одной маленькой детали. Попытка собственноручно извлечь имплантированное тебе устройство неминуемо приведет к взрыву. Ну, извини, я ведь должен был как-то подстраховаться! В общем, чтобы достать из твоей головы эту штучку, придется обратиться к третьему лицу — желательно к грамотному специалисту по разминированию, который располагает современным оборудованием. Это будет непросто и неминуемо вызовет кучу вопросов. Кроме того, для тебя это теперь еще и чересчур дорого, тебе ведь даже кружку пива не на что купить. Ну к чему тебе эта морока, если умирать рано или поздно все равно придется?
Африканец снова горько покивал головой.
— Выдумщик, — сказал он. — Затейник. Нормальный человек просто шлепнул бы меня и ушел.
— А зачем рисковать, если можно обойтись без риска? — возразил Писарь. — Ты умрешь на улице, и местные блюстители закона, скорее всего, напишут в своих протоколах, что тебя застрелил какой-то неизвестный. А если вдруг эксперты обнаружат фрагменты взрывного устройства или частицы взрывчатки — в чем я лично очень сильно сомневаюсь, — все решат, что ты просто покончил с собой таким вот экстравагантным способом. Портье подтвердит, что в момент твоей смерти мы со Швыревым находились в номере. Места здесь неспокойные — Африка, что тут еще скажешь, — и никто не станет особенно напрягаться, пытаясь выяснить, что и почему с тобой стряслось. А то, глядишь, опознают твою черную физиономию и решат, что тебя настигла месть недовольных твоими методами правления соотечественников.
— Чепуха, — сказал М’бутунга. — Тебе просто хочется посмотреть, как сработает твоя хлопушка. Если, выйдя из отеля, я поверну не направо, как ты сказал, а налево, меня не будет видно из окна.
— И это тоже, — спокойно признал Писарь. — Тебе-то какая разница? Кстати, ты неплохо держишься.
— Два раза не умирать, — сказал африканец. Он опустил правую руку, чтобы стряхнуть пепел с сигареты, и стальная вилка, украденная накануне в кафе, где они ужинали, выскользнув из рукава, легла в его ладонь. Непринужденно переложив сигарету в левую руку, М’бутунга сделал глубокую затяжку и с силой выдул дым в сторону Швырева. — Я правильно говорю, майор?
— Да какая разница, — наполняя шприц очередным зельем неутомимого Алхимика, откликнулся Швырев, — все равно скоро заткнешься.
Компьютер издал мелодичный звук, сигнализируя, что операция завершена.
— Ого, — разворачиваясь к столу, сказал Швыреву Писарь, — да ты делаешь успехи. Если так пойдет и дальше, скоро научишься составлять сложноподчиненные предложения. Давай действуй.
Швырев шагнул к пленнику, держа в одной руке шприц, а в другой пистолет. Африканец неожиданно метнулся ему навстречу, отбросив стул, и ударил майора вилкой в пах. Перехватив руку с пистолетом, он направил оружие на Писаря, протолкнул указательный палец под предохранительную скобу поверх пальца Швырева и нажал на спуск. Раздался тихий, деликатный хлопок, и Писарь со сдавленным криком обхватил правой рукой раздробленное пулей запястье. Выпавшая из его пальцев ручка-передатчик откатилась на середину комнаты, прямо к ногам М’бутунга и Швырева. Оттолкнув корчащегося от боли майора, африканец дважды выстрелил в него из пистолета, а затем ударом ноги опрокинул метнувшегося за передатчиком Писаря.
С того момента, когда компьютер сообщил об удачном завершении операции по переводу денег, прошло всего несколько секунд, но за этот мизерный промежуток времени ситуация в корне переменилась. Скорченный труп Швырева лежал на полу около кровати, пропитывая кровью вытертый гостиничный ковер. Писарь тоже лежал на полу рядом со столом, полумертвый от боли в раздробленной руке, а тот, кого они с майором меньше минуты назад считали покойником, сидел на нем верхом, придавив коленом к полу здоровую руку и уперев ему в лоб теплый, издающий резкий запах пороховой гари цилиндр пистолетного глушителя.
— Жалко, что я не могу переставить бомбу из своей головы в твою, — посетовал М’бутунга. — Если ты не соврал, на то, чтобы ее оттуда достать, мне понадобятся деньги. И сейчас ты, козел, переведешь их на мой счет — все, до последнего цента. Номер счета и пароль тебе известны, руку ты уже набил, так что наверняка справишься.
— Хрен дождешься, обезьяна, — простонал сквозь стиснутые зубы Писарь.
— Не обезьяна, а отличник боевой и политической подготовки, — поправил экс-президент. — Это было давно, но, как у вас говорят, старый конь борозды не портит. А насчет «хрен дождешься» мы еще поглядим. Прямо сейчас и поглядим. Не возражаешь?
Увидев в его руке знакомый шприц, Писарь застонал и дернулся в отчаянной и, увы, тщетной попытке вырваться. Отложив пистолет, африканец освободившейся рукой взял его за подбородок, не давая мотать головой, и резким движением глубоко вогнал иглу в шею старого знакомого. Поршень двинулся вперед, выдавливая из полупрозрачного цилиндра мутноватую жидкость, Писарь снова дернулся, засучил ногами, барабаня пятками по полу, и расслабленно обмяк: состряпанный Алхимиком коктейль подействовал почти мгновенно, превратив его в безвольную марионетку.
Пока Писарь возился с компьютером, капая на пол кровью с висящей плетью простреленной руки, М’бутунга отыскал в его дорожной сумке плоскую стальную фляжку с коньяком и, отвинтив пробку, сделал пару глотков. Головная боль утихла, сухость во рту прошла как по мановению волшебной палочки, и третий глоток он сделал уже не в медицинских целях, а чтобы отпраздновать победу. На него вдруг нахлынуло пьянящее чувство свободы и всесилия, которое дают по-настоящему большие деньги. Он был человек-невидимка с полумиллиардом евро в кармане и имел пятьсот миллионов причин смотреть в будущее с оптимизмом.
