Для IX века такой уровень защитного снаряжения был за гранью сказки. Даже для крупных вождей или правителей. А тут – рядовые бойцы в подобном стояли. И ладно бы подобном – вон, все один к одному. Из-за чего легионеры выглядели продукцией инкубатора. Что так же добавляло пикантности.
В руках у них были большие, выгнутые овальные щиты со старой имперской символикой. Той самой, где вертикально по центру щита шло веретено Фортуны, а влево и вправо от нее расходились пучки молний. Само собой – все это золотом по ярко-красному полю. При этом у каждого легионера на поясе висел меч. Что по тем временам мог себе позволить только военный вождь или очень опытный воин.
Жители бывшего римского мира узнали этих бойцов. И ни у кого не было никаких сомнений. Благо, что всевозможных мозаик и фресок осталось в изрядном количестве. Ведь хватало городов и вилл, которые как бросили в V веке, так с тех пор и не заселяли. Пока, во всяком случае.
Архиепископ Кентерберийский, что спрятался в столице рига Уэссекса, осторожно вышел за ворота. И медленной, крайне неуверенной походкой подошел к Ярославу, что свободно стоял недалеко от стен.
— Доброго дня, — открыв забрало, произнес государь Руси.
— Доброго, — нехотя согласился архиепископ.
— Ты, я полагаю, не хочешь, чтобы мои комитаты штурмовали этот город?
— Это так очевидно? — с хорошо различимым сарказмом спросил собеседник.
— Безусловно. И видит Бог, я не хочу его штурмовать.
— Тогда зачем ты пришел?
— Я пообещал Ивару Уэссекс. А слово правителя тверже гороха. Выбор перед вами не велик. Либо сдаетесь мне, либо я беру город штурмом.
— У тебя нет осадных механизмов, — осторожно заметил архиепископ.
— При штурме Иерусалима у меня их тоже не было. Но я как-то справился.
— Лестницы?
— Не только. У меня много приемов. Впрочем, не суть. Главное – я не хочу брать этот город штурмом. Это кровь и разрушения. Я хочу, чтобы этот город достался моему другу целым и невредимым. Поэтому не буду его грабить, если вы сдадитесь. И он не станет.
— Ивар? И не станет?
— Зачем ему грабить столицу своего государства? — удивился Ярослав.
— Столицу?
— Ивар будет провозглашен правителем Уэссекса. Вместо Этельреда. И ты признаешь это.
— Я? — удивился архиепископ.
— Ну или твой приемник, — максимально добродушно произнес Ярослав, прозрачно намекая на последствия отказа.
— Но ведь Этельред – законный правитель Уэссекса.
— Саксы – не природные обитатели этих мест. Они завоеватели. И правят по праву завоевателей. Ивар – тоже завоеватель. И если один завоеватель победит другого, то в чем проблема? Естественное право соблюдено.
— Этельреда короновали…
— Так коронуйте Ивара. Не вижу никаких проблем. Ты ведь понимаешь, что это принесет Уэссексу?
— Дикого язычника на престоле, — поморщился архиепископ.
— Мелко мыслишь, падре. Ивар – уважаемый норманн. У него мощная дружина. Он избран конунгом данов. То есть, под своей рукой будет держать и тот «веселый» полуостров на востоке, и эти земли. Отчего викинги ходить сюда не станут. Чтобы победить дракона, падре, нужно завести своего собственного.
— Как-как? Хм. Своего собственного?
— Да. Причем достаточно опасного для остальных. Ивар же сейчас – самый сильный вождь викингов.
— Я слышал, что Великую армию возглавляет не он.
— Харальд не переживет этот поход, — холодно произнес он.
— Ты думаешь?
— Уверен. И ты, падре, мне в этом поможешь. Ты ведь хочешь, чтобы набеги на земли Британии прекратились? Только помалкивай. Сам понимаешь, даже у стен есть уши и я не хочу, чтобы какой-нибудь мерзавец, желая получить небольшое вознаграждение все Харальду рассказал.
— Так Папа был прав?
— Насчет чего?
— Насчет твоего стремления усмирить дикий север?
— Разумеется.
— Но ведь тебе это не выгодно. Норманны ведь везут награбленное через тебя к ромейцам.
— Падре, то, что я об этом болтаю, не значит, что это так. Последние пару лет я живу с торговли своими товарами. Да и раньше получал основной доход с них. Да, от норманнских грабежей есть польза. Но не большая. А вреда они сколько приносят? Я лично дважды отражал крупное вторжение в свои земли. Очень беспокойные люди.
— Два вторжения?
— Да. Первое – Хрёрика Фрисландского, второе – уже упомянутого Харальда. Харальда я разбил в чистом поле, а потом победил на поединке и взял в плен. Его выкупили. И теперь он пытается реабилитироваться. То есть, восстановить свою репутацию. И я ему подыгрываю, помогая собрать вокруг себя всех тех дураков, что не мыслят себя вне набегов и грабежей.
— Для чего?
— Чтобы одним махом от них избавиться, — криво улыбнулся Ярослав. — И, как я уже сказал раньше, в этом мне потребуется твоя помощь. В том числе и сейчас. Я не хочу брать город штурмом и чинить ему разорение. Хуже того, не желаю того, чтобы это сделали норманны. Полагаю, что от Хамвика останутся только руины. Согласись, не самая приятная участь.
— С этим сложно не согласиться, — кивнул архиепископ.
— Так какой будет твой правильный ответ?
— Мне нужно время.
— У тебя есть время до заката. После чего я начинаю действовать.
— Почему не до утра?
— Потому что я так хочу.
— Ясно. — Кивнул архиепископ Кентрберийский и попрощавшись, вернулся в город. Ярослав тоже отошел к своим войскам, которые начали деловито ставить лагерь. Совсем как римские легионеры. И за всем этим действом со стен наблюдали местные жители.
— Откроют ворота? — пожевывая травинку, спросил командир палатинов.
— Даже гадать не берусь.
— Тогда готовимся?
— Конечно. Уже осмотрел укрепления?
— Ворота ничего серьезного не представляют. К тому же они рассохшиеся и обветшалые. С первого же снаряда пращи загорятся. И сгорят быстро. Башни и стены тоже весьма запущенные. Даже не представляю, как они в таких условиях смогут нормально защищаться.
— Будут говном кидаться с крыш домов?
— Так они там соломенные и не высокие. Куда уж там – кидаться? Да и снимут их оттуда без всяких проблем.
— Что селяне говорят? Много в городе войск?
— Нет. Почти все ушли с ригом на восток. Здесь больше телохранители, воины-старики да увечные. Особого отпора дать просто некому.
— Я боюсь, как бы пожар не начался. Это ведь не Александрия или Иерусалим. Здесь города строят из горючего материала. Чуть что не так – пожар. Та еще мерзость.
