И это – только то, что касалось сельского хозяйства. И все это – требовало рабочих рук. И вот на фоне этой картины нарисовались венгры. Целых пять тысяч мужчин, женщин и детей. Восьмая часть полной орды. Все, что осталось от степного народа, оказавшегося зажатым между сильными и жестокими неприятелями. Хотя, конечно, про жестокость говорить излишне в тех моментах, когда речь шла о борьбе за место под солнцем. Все хотят выжить и жить хорошо. Ресурсов же хватит немногим…
Так вот. Венгры.
Кочевники. Они на дух не переносили земледелие, считая его позорным трудом. Сейчас, да, оказавшись в безвыходной ситуации, венгры согласились бы заниматься чем угодно, лишь бы выжить. Но это сейчас. А потом? И чтобы спустя пять-десять лет не начались проблемы, Ярослав решил подойти к этому делу с умом. Прежде всего – не расселять венгров консолидированно. То есть, разбить половину из пяти тысяч на семьи да небольшие группы и распихать их по тем селениям, что выросли между Новым Римом и Новой Троей. Остальных же распределить по иным поселениям, включая оба города, пристроив к артелям строительным, ремесленным и рыболовным. Главное – держать их подальше от землепашества, которое вызывало у них исключительно унизительные ассоциации.
Однако венгры не сильно одобрили такой подход. Они держались друг за друга и раздражались от этого размазывания тонким слоем по всей державе. Но выбора у них не было. Тем более, что Ярослав их покормил. Впервые нормально и всех. И отворачиваться от него, уходя вновь на голод и верную смерть они были не готовы. Поэтому, скрепя сердце, подчинялись.
Их пугало и раздражало в новом их статусе буквально все. И соседи, говорящие на непонятном для них языке. И новый род деятельности. И леса вокруг, вместо привычных степей. И отсутствие живности в должном количестве. И социальное положение равных с земледельцами людей…
Но выбора у них не было.
Точнее выбор был, но для большинства людей он казался совершенно не равнозначен. Тем более, что все гордые воины слегли в боях или перешли в печенежские дружины. А кое-кто пристроился и к болгарам. Из-за чего в этих пяти тысячах были только обычные пастухи, не обладавшие болезненно обостренной корпоративной честью.
— Зря ты с ними связался, — покачала головой Пелагея.
— А ты думала, что они все в степи сгинут?
— Разумеется. Это все говорили. Раз сразу тебе под руку не пошли, то всем в степи стало понятно – не договорились или брезгуют. А значит тебя у них за спиной нет. Поэтому вырубили бы их как сорную траву без всякого стеснения. Степь – голодное место. Там лишние рты ни к чему.
— Согласен, — кивнул Ярослав. — Сам удивлен, что эти смогли до меня добраться.
— Сказывают, хазары в том им подсобили. Хотели тебе на шею тем самым ярмо повесить. Откажешься их принимать – слово нарушишь. А примешь, проблемы обретешь.
— И ты считаешь, что я зря с ними связался? Лучше было бы слово нарушить?
— Лазейка была, — возразила Пелагея. — Ты кому слово давал? Хану их. А пришли к тебе, кто? Бродяги. С ними разговора не было.
— Скользкая лазейка.
— Скользкая. Но и бродяг всех подряд привечать не стоит. Тем более таких, от которых проблем больше, чем пользы.
— Милая, это пять тысяч человек. То есть, уже сейчас – свыше тысячи мужских рабочих рук. Да, землю пахать они не станут. Ну так и что? На рыбалке или прокладке дорог пригодятся. Вон – хазары хотят торговлю ладить. И там срочно нужно дорогу ладить. Поначалу – небольшой отрезок. Но потом было бы недурно подвести его до самого Нового Рима и тут через Днепр мост перекинуть. Да и дальше – до Оки проложить ее.
— И зачем она тебе? Столько сил и ради чего? Все равно ведь нужна только маленькая перемычка между притоками.
— Дороги, милая, это власть.
— Чего?!
— Власть. Древний Рим контролировал обширные территории вдали от крупных рек и морей только благодаря дорогам. Ибо только по дорогам могут быстро пройти войска. Что есть дорога от Нового Рима до Оки? Возможность в считанные дни перебросить туда легион. Кроме того, дороги – это вены державы, по которым текут товары и посыльные. Реки могут замерзать. Могут вскрываться ото льда. Могут пересыхать или распадаться на многие, не проходимые кораблями рукава. Могут волноваться от сильного ветра. Да и есть они не везде. А хорошие дороги позволяют круглый год, в любое время суток двигаться в нужном для тебя направлении.
— Ты опять замахиваешься на излишнее, — покачала головой Пелагея. — Зачем тебе эта дорога сейчас?
— А когда этим заниматься?
— Потом как-нибудь. Мои жрицы сказывают, что детей последние годы выживает больше иных лет, да и роженицы реже умирают от горячки. И все это из благоволения Макоши.
— Будем честны, — лукаво улыбнулся Ярослав. — Макош, конечно, нам благоволит, но без предложенных мною мер гигиены и санитарии ничего бы не получилось.
— Пусть так, — нехотя согласилась Пелагея. — Но я хотела сказать о другом. Кривичи ныне плодятся лучше иных. Подождал бы лет пятнадцать, пока новое поколение подросло. Куда более многочисленное, нежели нынешнее. И к делу их пристроил. Зачем спешить и этих степняков заселять на нашим землях?
— А у нас есть эти пятнадцать-двадцать лет?
— А ты думаешь, нет?
— Главная проблема человека в том, что он смертен. Хуже того – смертен внезапно. Твои резоны понятны. Но рабочие руки нам нужны уже сейчас, а не четверть века спустя. За эти годы венгры сумеют многое сделать.
— И расплодиться.
— Так тебе не нравится только это?
— Меня и печенеги, которых ты привечаешь, раздражают. Хазары, ладно. Ибо они не селятся на наших землях. А печенеги… ты уже их тут семей двести поселил. И не собираешься останавливаться. Теперь еще венгры… Это же кошмар!
— Ты про пиктов забыла, — улыбнулся Ярослав. — После нашего с Иваром вторжения в Британию, они могут прибыть к моему двору с каким-то количеством семей.
— Этого только нам не хватало…
— Милая, ты слишком мелко мыслишь.
— Мелко? Ты считаешь, пытаться удержать землю предков, это мелко?
— Землю предков? — хохотнул Ярослав. — Это очень смелое утверждение. Смотри. Сейчас 867 год от Рождества Христова. Славянские племена выделились в самостоятельный этнос всего четыреста-пятьсот лет назад и произошло это в землях по Эльбе, Одеру и Висле. Там ваша родина. Там, а не тут. В эти земли вы пришли три-четыре поколения назад, согнав местные племена. А если копать еще дальше, то Родина всех ариев, из которых и выделились племена славян, это степи от Днепра до Волги. И сформировались они там почти пять тысяч лет назад. Понимаешь? С тех пор они находятся в постоянном движении.
— Ты так говоришь, будто сам при этом присутствовал, — нахмурилась Пелагея.
— Я – нет. Но атланты, которые меня воспитывали, да. Они живут очень много лет. Самые мудрые и могущественные практически бессмертны.
