— Они что-то готовят.
— Ты уверен?
— Либо они ждут подкрепления, либо что-то готовят. Насколько мне известно – на текущий момент все полевые армии халифа разбиты. Во всяком случае в месяце пешего перехода. Из Аравии идти пока некому. Из Северной Африки им не пройти – там Александрия с греками. Весьма крепкий город. Из восточной Персии им тоже не пройти – там твой брат Бьёрн в Багдаде и Убба в Эдессе. Плюс армяне сильно укрепились. Помощи Иерусалиму ждать неоткуда. Но они упорствуют. Значит они что-то задумали.
— Почему они упорствуют, я понимаю.
— Не понимаешь, — перебил его Ярослав. — Клятва данная мусульманином иноверцу может быть нарушена без греха. Ибо силы не имеет. Ты не знал? Значит теперь знаешь. Не верь на будущее таким клятвам, ибо лукавы. Да, человек, что их принесет может быть порядочным и выполнит сказанное. А если нет? А если так сложатся обстоятельства? В любом случае, в предложенных мною условиях у них оставалось масса лазеек. Но они не стали ими пользоваться. Почему? Вопрос. И он меня тревожит.
— Вечно ты слишком много думаешь, — смешливо фыркнул Ивар.
Ярослав развернулся к нему и хотел было уже что-то сказать, но промолчал. Глаза у него не смеялись. Да и вся эта смешливость была напускная. Он тоже задумался. Дикий и резкий он отличался самым выдающимся умом среди всех своих братьев. Вот и сейчас не оплошал, понял что к чему, а потом молча кивнул Ярославу и удалился, чтобы отдать распоряжения своим людям и попытаться разведать обстановку…
Глава 6
867 год, 4 марта, Константинополь
Пелагея сидела у окна и задумчиво смотрела на гудящий город. Большой, просто огромный город. Настолько большой, что по сравнению с ним их Новый Рим выглядел усмешкой.
От нее только что ушел наставник, который обучал ее придворному этикету. Полному вздору на ее взгляд. Но очень важному делу с точки зрения василевса. Пелагеи же не было дела ни до чего. Ей было тошно. До нее дошли новости о тех чудесах, что творил ее муженек в Иудее. И ее собственническая натура просто вопила о том, чтобы спешить к нему и за волосы оттаскать эту дерзкую наложницу, покусившуюся на ее мужчину…
— Добрый день, — раздался знакомый голос из-за спины. Раньше она вздрагивала. Теперь же лишь спокойно повернулась и смерив безразличным взглядом гостей вернуло им приветствие молчаливым кивком. — Вижу ты уже все знаешь, — продолжил Вардан.
— Да… — глухо ответила Пелагея.
— И ты зря переживаешь.
— Да что ты говоришь? — едко переспросила женщина, оглаживая свой живот. Они ведь с мужем в походе тоже сексом занимались, что повлекло за собой определенные последствия.
— Как Вселенский Собор, так и я никогда не признаем тот брак, — вкрадчиво произнес Вардан. — Поэтому эта женщина так и останется наложницей.
— Это что-то меняет? — выгнула бровь Пелагея.
— О… это меняет все. В глазах империи, рожденные ей дети никогда не сравняются с твоими. И она никогда не встанет на одну ступеньку с тобой.
— Но сейчас ложе делит он с ней, а не со мной.
— О том не стоит переживать, — вклинился патриарх Фотий. — Он этим шагом сделал очень важный шаг. Возрождение Иудейского царства в вассальной зависимости от империи – очень важное достижение. У нас сейчас нет сил удерживать те земли самостоятельно. Поэтому, покинув их, Василий дал бы халифу шанс их вернуть.
— Он разбил все его армии.
— Не все. К сожалению, не все. К востоку от Тигра и Евфрата под знаменами халифа все еще стоят войска. Их сдерживают Бьёрн и Убба, но их ресурсы не безграничны. И мы уже сейчас стараемся направлять в те земли, жаждущих славы и службы северян. В любом случае – эти войска могут не только сокрушить норманнов в Междуречье, но и вернуть халифу Сирию с Иудеей. А ведь есть еще запад, которые простирает от Египта до Испании. У халифа еще много войск и много армий.
— Не понимаю я мужа… — покачала головой Пелагея. — Зачем он вообще во все это ввязался? Разграбил бы какой крупный город. И довольно. Зачем участвовать в этом Крестовом походе?
— Чтобы Вселенский собор не осуждал его, — вполне серьезно произнес Фотий.
— Что ему до Вселенского собора? — удивилась Пелагея. — Мы живем в верхнем течении Днепра в окружении тех, кто верит в иных богов. У нас там есть и малые общины никейцев, ариан, иудеев и прочих ваших. Но почти все окрест не считают ваших богов своими.
— Ариане не… — начал был Фотий, но василевс взял его за руку и тот замолчал.
— Пелагея, — вкрадчиво произнес Вардан, — Василий – нобилисим империи. Он кровь от крови василевса. Он единокровный брат моих племянниц. Он кровь от крови василевса, что правил до меня – моего племянника. Как бы он ни брыкался – он христианин. Как бы он ни дергался – он остается частью империи. В мыслях своих. В душе.
— Что-то я этого не заметила.
— Молодой и горячий, он удалился в северные земли…
— Я вам уже говорила, — перебила Пелагея Вардана. — Он не удалялся по собственной воле. Наши люди прошли по его следам и обнаружили, что они обрываются так, словно он с неба упал. Или вы сомневаетесь в тех, кто всю жизнь прожил в лесу, выслеживая добычу? По следам Ярослава шли лучшие охотники.
— Василия, — поправил ее Фотий.
— Василия, — кивнула она.
— Мы уже слышали эти слова и нам они кажутся очень странными.
— Чем же? Чем они удивительнее, тех слов, что его воспитывали атланты? И я вам скажу – воспитание у них – на удивление крепкое. Столько знаний о мире нет даже у вашего лучшего ученого мужа.
— Это… — начал было говорить Фотий, но осекся задумавшись.
— Внезапное появление посреди лесов в верхнем течении Днепра. Очень своевременное. Так как не вмешайся он в битву, Гнездо ее проиграло бы. Его удивительный конь. Его умение врачевать и лечить гнойные раны. Его умение варить железо удивительного качество. Его умение делать… фарфор, так он кажется называется? Его умение делать многое другое. Бумагу, странный древесный клей, древесный дух, и так далее, и тому подобное. Его знания о мире просто потрясают. И не только о нашей планете, но и вообще – о Вселенной. Его знания по математике и иных учениях. Все это – удивительно и невозможно. Он ведь не изобретает и не выдумывает ничего. Он вспоминает. Я в этом совершенно уверена. А значит он видел столько, что не пересказать. И это в его-то возрасте!
— Да, — кивнул Фотий, — пожалуй ты права. Это действительно удивительно.
— А то, что ему пришел на помощь дух его древнего предка, когда, казалось, он умрет? Это ли не удивительно?
— Скорпион?
— Да. Фараон Скорпион.
— Это просто сон.
— Все, что касается Яро… Василия, не может быть просто сном, — возразила Пелагея. — Именно по этой причине я и переживаю. Он оказался в землях предков и его стало заносить. Связался с девкой. Совершил массовые жертвоприношения. Даже меня они пугают. Василий никогда раньше ничего подобного не делал. Ему это было чуждо. Мне кажется, что дух его предка близок… слишком близок к нему. И, возможно, он ему что-то нашептывает или даже они беседуют.
