– Варп, или Имматериум, можно сравнить с бесконечным океаном энергии, свободно и постоянно перетекающей, в том числе завихрениями и бурными струями. Он не имеет ни устойчивой формы, ни времени, а законы материального мира в нем действуют совсем иначе. Он параллелен нашей Вселенной и взаимосвязан с ней, существуя столько же, сколько и она. Шли миллионы лет. Цивилизации разумных существ появлялись и исчезали одна за другой. А их эмоции проецировались в варп и обретали там форму, усиливая хаос.
– Ничего не понимаю. Какая энергия? Что за проекция? Ты говоришь про загробный мир?
– Нет, – засмеявшись, произнес Ярослав. – Мне не известно, существует ли загробный мир. Но единственное место, где может обитать Бог, – это варп. Но вот незадача. Все сущности, что там обитают, питаются нашими эмоциями, верой и душами. Это все – их еда. Богов я не встречал там, только демонов. Но говорят – есть. Однако это означает, только одно – они питаются нашей верой… нашими душами…
– Это вздор! – воскликнул раввин.
– Атланты, – проигнорировав его возглас, продолжил Ярослав, – научились проникать в Имматериум и перемещаться в нем на огромные расстояния. За несколько ударов сердца их огромные корабли, погрузившись в варп в одном месте, могут всплыть за сотни световых лет в другом.
– Световой год? Что это? Я опять тебя не понимаю.
– Световой год – это расстояние, которое свет преодолевает за год. Представляете, какое расстояние отсюда до Александрии?
– Вполне.
– Так вот, за один удар сердца свет преодолевает расстояние примерно в сто раз большее. Примерно. Представляете?
– Такое сложно представить.
– В масштабах Вселенной – эта планета даже не пылинка. Просто ничто. Человек же настолько ничтожен, что и говорить не о чем. Да, всю эту Вселенную сотворил Создатель. Но в ней живут многие разумные существа, и все они верят в то, что созданы по образу и подобию Всевышнего. Одна беда – между собой они иной раз совершенно не схожи. А все потому, что Всевышний не имеет ни устойчивой формы, ни пола, ни других признаков обычных материальных объектов. Он существо высшего порядка и, как любой обитатель Имматериума, полиморфен по своей природе. Он и человек, и кошка, и дельфин, и таракан. Кем пожелает, тем и становится…
– Это… это же бред! Этого не может быть! – прокричал с отчаянием раввин, отступив на несколько шагов назад. – Бред и ересь! Это невозможно! Невозможно!
– Живи теперь с этим знанием, – улыбнувшись, произнес Ярослав. – И каждый раз вспоминай, каково мне жить с моим грузом вот тут, – постучал он себя по голове. – Очень сложно верить, когда ты знаешь. Ты даже не представляешь, насколько смехотворны истории Священных текстов по сравнению с тем, что в мире происходит на самом деле. Это все выглядит как сказки для сельских дурачков. Упрощенные для их слабого умишка. И приземленные до понятных и привычных им вещей… Но я не стремлюсь лишить веры крестьян и пастухов. В конце концов, людям нужно во что-то верить…
Глава 3
866 год, 2 июня, Константинополь
Вардан сидел в своей ложе и который час наблюдал за этим бедламом. Шел Вселенский собор, собранный Патриархом Константинополя для «осуждения ереси сына Феофила». Приехали только «шишки», ибо иерархов ниже пригласили в очень ограниченном числе. Да и то рангом не ниже архиепископа. Основу же Собора составляли главы Пентархии
[83], которые явились все, включая папу римского. Присутствовали и гости из других церквей: армянской, эфиопской, коптской. А также наблюдатели от халифа и кое-какие раввины. Причем с правом голоса. То есть они могли высказываться, хоть и не голосовали. Дело-то важное, крайне болезненное и острое, которое касалось всех.
Как несложно догадаться из обсуждения сути вопроса, все это очень скоро превратилось в ругань. Да, то, что Ярослав, то есть Василий, сын Феофилов, отдавил ноги многим участникам собора, – было фактом неоспоримым. Но всем по-разному, что не добавляло единства.
Если мусульмане были крайне раздосадованы жертвоприношениями Посейдону и Аресу, что сотворил Ярослав, то того же папу римского больше волновала дружба консула Нового Рима с северными язычниками, которые суть исчадия ада. И плевать он хотел, что именно эти северные язычники помогли вернуть в лоно христианской церкви Египет. В его ведь епархии они ураганили. Патриарх Александрии возмущался тем, что Ярослав сохранил коптам их церкви, что, дескать, это не по законам и обычаям. Иерарх Иерусалима жаловался на то, что сын Феофила не пошел освобождать Гроб Господень. А ведь его так ждали… Патриарх Антиохии был раздражен очередной военной кампанией под стенами города, от которой одно разорение для его небогатой паствы. И раздосадован тем, что если бы Ярослав не заварил всю эту кашу, то этих бед на голову его многострадальной пастве и не упало. И так далее. Фотий же смотрел на все это и пытался хоть как-то диспут урегулировать, загнав в единое русло. Но пока безрезультатно.
Огня подлили иудеи. Ведь тот самый раввин, что навещал Ярослава, проезжал в это время мимо Константинополя и заглянул на огонек. И выдал очередную, свежую порцию «ересей Василия», что тот ему приватно рассказал. Само собой, на том уровне, на котором понял. После чего ругань только усилилась. Однако сказанное раввином не спровоцировало иерархов сосредоточиться на делах духовных. Отнюдь. Они как пытались с самого начала разрешить свои политические и хозяйственные вопросы, так и продолжили это дело.
Василевс наблюдал весь этот хаос с едва заметной блуждающей улыбкой. Он смотрел, а в голове крутились слова Ярослава о том, что пусть лучше двадцать церквей между собой конкурируют, чем одна борется за влияние с самим монархом.
– Как же он был прав… – наконец, покачав головой, произнес он.
– Что ты говоришь? – спросил Владимир Болгарский, сидевший рядом.
– Ты посмотри на это. Что ты видишь?
– Уважаемых людей, которые ругаются из-за многих бед, что им причинил вероотступник.
– Нет, здесь происходит отнюдь не это, – покачал головой Вардан и засмеялся. Громко. Заливисто. Все резко замолчали. А он отсмеялся и, вытирая слезы, вышел из зала. Следом за ним удалился и князь Болгарии, которому стало очень интересно. Он терялся в догадках, не понимая поступка Василевса.
– Довольны? – холодно спросил Фотий у иерархов.
– Почему он смеялся? – спросил представитель халифата.
– Во время личной встречи наш Василевс предостерег Василия от ересей, в которых тот упорствует. На что тот рассмеялся и рассказал, что произойдет, если мы вдруг соберемся на Собор. И то, что он сказал, в точности и происходит. Мы переругались, как свора собак. Я тогда в эти слова не поверил, но теперь вижу – сын Феофила в очередной раз оказался прав.
