Так что после, наверное, часовых прений уговорились о том, чтобы западные кривичи заключили с ним такой же договор о защите, что и восточные, выставляя рекрутов и платя налог кормовой на их содержание.
– Неплохо вышло, – устало произнес Ярослав, присаживаясь к костру Бьёрна.
– Неплохо? Ты это называешь неплохо? – удивился он. – Ты их просто заболтал!
– Не только я, – подмигнул ему Ярослав. – По осени к ним волхвы Перуна ходили. Их, конечно, прогнали с их предложением. Но сказать-то они его сказали. Вот – всю зиму да весну эти ребята и думали. Я вообще думал – не решатся выходить. Я ведь уже давно к ним пытаюсь клинья подбить. То жрицу Макоши отошлю. То волхвов Велеса их приглашу. То еще как.
– Так, а чего они вышли тогда?
– У западных и восточных кривичей вражда старинная. Не на ножах, но даже свадьбы не играют и торга почти нет. А тут выходит, что теперь они заодно будут. Они бы и не согласились, если бы я со своей дружиной не пришел. Выбор-то у них не великий был. Или драться со мной, или принимать предложение. Драться со мной им не хотелось намного больше. Но гадить, конечно, будут. Недовольных исходом этого слета хватает. Гадить. Тихо. Открыто-то не решатся.
– Да Локи им в печенку! – хохотнул Бьёрн. – Это получается, ты племя воедино свел?
– Не все. Но да северные кривичи далеко живут. У озер
[12]. Мне пока с ними связываться не с руки. Потом. Сейчас с этими разобраться нужно. И другие окрестные племена в единый кулак собирать.
– Зачем?
– Как зачем? Чтобы сила большая была. Хочешь мира – готовься к войне. Тогда на тебя никто не рискнет нападать.
– Так ты хочешь мира?! Ты?! – воскликнул Бьёрн и захохотал заливисто, до слез, покраснев от переизбытка эмоций, как вареный рак.
Ярослав же не стал ему возражать. Пусть считает шуткой. Всем подряд ведь доказывать не станешь, что ему все это Средневековье уже поперек горла. И что он с удовольствием бы вернулся обратно в XXI век. И никогда бы больше не занимался реконструкцией. Никогда. Наелся. Досыта. До тошноты. Но дороги назад не было. И он был вынужден развивать бурную деятельность, дабы обеспечить хорошую жизнь если не себе, то хотя бы своим детям или внукам…
Глава 2
864 год, 2 июня, Новый Рим
– Ничего не выйдет, – усмехнувшись, покачал головой Бьёрн.
– Но ты ведь не пробовал.
– Я построил много кораблей. И такими глупостями не занимался.
– Построй еще один. Давай попробуем.
– Зачем? Все равно ничего толком не выйдет.
– Опыт – вот единственный критерий истины! – назидательно подняв палец, произнес Ярослав на койне – высоком среднегреческом.
– Чего?! – раздраженно переспросил Бьёрн. – Койне, да? Ненавижу его. Очень заумный.
– А я только его и знаю, – пожав плечами, ответил наш герой. – Но ты понял меня?
– Нет. И не хочу понимать. Давай лучше построим нормальные драккары. Тут леса много. Все должно получиться.
– Давай попробуем то, что я хочу.
– Ну зачем? Зачем нам этими глупостями заниматься?
– Затем, что эти глупости в военном деле принесли мне победы. И ты сам, пользуясь этими глупостями, доплывал до Индии.
– Ой ли?
– Ты думаешь откуда у меня все эти знания?
– От высших сил, – уверенно и убежденно произнес Бьёрн. И осекся, задумавшись. Крепко задумавшись. А потом неуверенно произнес: – Ну давай попробуем. Но только один корабль!
– Вот и ладно, вот и хорошо, – расплылся в улыбке Ярослав.
Почему идеям консула противился Бьёрн? Опытный мореход, под руководством которого, среди прочего, было также построено несколько десятков драккаров, в том числе и те, на которых он сам ходил по волнам. Разных. И больших, и малых. Любой в те годы мог твердо сказать – Бьёрн хорошо разбирался и в мореходстве, и в кораблестроительстве. Да, со своей северной спецификой. Но не более. И эта специфика была скорее бонусом, чем недостатком. Ведь слава драккаров в те годы звенела по всей Западной Евразии.
Так вот. Бьёрн понимал в кораблях немало. И тут услышал от Ярослава совершенную ересь, с его точки зрения. Но вот беда. Консулу Нового Рима были не нужны драккары. Ему были нужны другие корабли под совсем другие задачи. И строить он их хотел, опираясь на те куцые знания, которыми обладал.
Что Ярославу не нравилось в драккаре?
Архаичность его конструкции. Тесаные доски собирались внахлест и сшивались промеж себя, а потом их изнутри распирали вставными легкими элементами каркаса. Конструкция получалась легкая и в какой-то мере упругая, но очень хрупкая, особенно когда требовалось строить что-то крупное и грузоподъемное. И чем выше были борта, чем больше грузоподъемность, тем толще становились тесаные доски, тем тяжелее и нелепее выходила конструкция. А главное – ее удельная прочность стремительно падала.
Иными словами, по своей сути конструктивная особенность драккаров, вышедшая из глубокой старины, была пригодна в оптимуме только для лодок, крупных ли, мелких ли – не важно. Главное, что лодок, а не кораблей. И то, что на севере Европы много столетий бытовали эти технологические приемы, Ярослав ничем, кроме естественного консерватизма, не считал.
Консулу же требовался корабль совсем иного типа под совсем другие задачи. Скорость не так важна. Он не собирался носиться на нем угорелым зайцем по морям и брать на абордаж своих конкурентов. Ему требовалось перевозить войска и грузы. Причем стратегия ведения боя в его представлении очень сильно отличалась от принятой в те годы. Поэтому он желал иметь высокие надстройки на корме и носу с развитыми боевыми площадками. Да, борта высокие, чтобы залезть было сложно. Да, определенное пространство внутри корпуса. Пусть по массе груза такой корабль бы перевозил и немного, но место должно быть в достатке, чтобы размещать сразу много людей.
Все это диктовало такие тактико-технические требования к кораблю, которые ни драккар, ни иные образцы северного судостроения тех лет обеспечить не могли. Да, конечно, Ярослав прекрасно знал о том, что примерно в это же время во Фризии уже существовали когги – корабли, вполне подходящие под его задачи. Но он не считал их хорошим решением, так как их корпус набирался по той же технологии, что и у драккаров или кнорров.
Теоретически, конечно, клинкерная технология позволяла относительно безопасно выдерживать кораблем скручивающих и упругих нагрузок. Но только в том случае, если водоизмещение их небольшое. С ростом водоизмещения все это преимущество стремительно улетало в тартар. Потому что слишком хлипкий корпус болтался на волнах, как хвост у дворняжки, что вело к стремительному расшатыванию креплений и повышенным нагрузкам. Нагрузки требовали увеличивать толщину тесаных досок несущего корпуса и усиливать вставные наборы, распирающие их изнутри. И при водоизмещении свыше двухсот тонн внезапно оказывалось, что корабль с жестким каркасом уже и легче, и прочнее, и лучше. НАМНОГО лучше. Конечно, викинги на своих драккарах и кноррах добирались до Гренландии и Северной Америки. Но это носило очень ограниченный масштаб. В то время как Великие Географические открытия и первое регулярное морское сообщение с Новым Светом смогли обеспечить только корабли каркасной конструкции.
