– Почто по осени так мало товаров привезли на торг? – поинтересовался наш герой у хана печенежской орды, что подошла к волоку.
– Поздно о торжище узнали, – уклончиво ответил хан.
– Поздно? Я ведь еще летом вам посылал людей. Или сомневались? Думали, что торжища не будет?
– Дело-то новое, – развел руками хан, виновато улыбнувшись.
– Но полезное, так ведь?
– Полезное, – кивнул он.
– Овец, коней да прочую живность приводи по осени. Думаю, расторгуемся хорошо. Да шерсть. Да курут
[54]. Да пленников на продажу.
– Пленников на продажу? – оживился хан. – Много ли? Каких?
– Мне рабочих рук не хватает. Так что я бы купил несколько сотен крепких мужчин для работы в поле. Желательно покладистых и которые не склонны подаваться в бега.
– Это интересно, – оживился печенег.
– И ребят твоих хочу нанять.
– Дружина моя у кагана стоит. Лишь малая часть при мне.
– Не дружину, – улыбнулся Ярослав. – Подбери тех, кто хорошо в седле сидит да хочет воином стать.
– Обижаешь! Любой печенег с детства хорошо в седле сидит и воином стать мечтает.
– Вот тех, кто получше, отбери и присылай. Полсотни и присылай. Будет славно, если они из лука будут уметь с коня бить. Но это не обязательно. Все оружие и доспехи я дам. С конем сложнее. Там видно будет. Может, через тебя и купим хороших коней для них. Чай, своих не обидишь и годных жеребцов подберешь им?
– Уж подберу, не обижу, – улыбнулся хан. – Желающих в дружину попасть у нас много. Да ни коня доброго у них нет, ни сабли, ни копья. Про кольчугу и шлем даже не говорю. И полсотни найдем, и сотню, и две, и три.
– Не, больше полусотни не надо, – вернул улыбку Ярослав.
– А надолго ли служба?
– На пять лет.
– Это славно! – прямо расцвел хан, представивший, что в его орду через пять лет вернется полсотни дружинников при оружии добром. Огромное подспорье и помощь. В эти годы печенеги испытывали немалые трудности. На западе война с венграми. На востоке с огузами, к которым год назад присоединились половцы и войска Хорезма. Одна беда. Одно разорение. Ибо войны эти были скудные и добычи почти не давали.
Ярослав же дипломатично промолчал. Он все прекрасно понял, но не стал пояснять, что контракт можно и продлить. Зачем травмировать и без того расшатанную психику уважаемого человека?
Глава 4
865 год, 18 мая, Константинополь
Вардан стоял у окна и с категорически мрачным видом смотрел на флот, что проходил по Босфору. Зрелище на самом деле было жутко красивым. Но его не радовало совершенно. Скорее наоборот.
Впереди бежали три драккара. За ними с некоторым отставанием двигалась дюжина больших, непонятных и на вид неуклюжих кораблей с крупными надстройками на носу и корме. Но у каждого такого «корыта» было по три мачты с очень странными парусами. Более того, между мачтами на растяжках стояли еще паруса. И спереди был выброшен свободно болтающийся парус
[55]. Да и вообще – это «корыто» на удивление шло весьма ходко. Уступая драккарам, конечно. Но не очень сильно. Явно шустрее, чем от него можно было ожидать.
Следом за кораблями нашего героя двигались драккары. Много драккаров. Очень много. Казалось, что этот чертов полосатый парус совершенно заполонил весь пролив. Но шли они мимо, к счастью, даже не пытаясь пристать к берегу.
А в бухте спешно готовился к выходу собранный здесь византийский флот. Тот, что должен был присоединиться к Ярославу в этом походе. Точнее, два флота. Один – Василевса. Второй – дома Сарантапехос и их союзников. Единого начальника над ними не было. Не договорились. Что только подливало масла в огонь этих обострений.
– Ты боишься его? – тихо спросил Василевса Владимир, князь Болгарии и, по совместительству, супруг племянницы Вардана.
– Я боюсь их, – раздраженно кивнул тот на полосатые паруса драккаров.
– Зря…
– Что? – удивился Василевс. – Почему зря?
– Я бы на твоем месте боялся его. В Плиске
[56] много слухов о нем. Говорят разное. Но все сходятся на том, что Василий называет себя Ярославом не просто так.
– Константинополь – великий город. За этими стенами мы в полной безопасности.
– Поэтому ты пригласил меня? – поведя бровью, спросил Владимир и с едва заметной ехидцей улыбнулся. – Не переживай, дядя. Я все понимаю и ничуть не осуждаю. Имея дело с ЭТИМ человеком, нужно быть очень осторожным. Ты обратил внимание, что он даже не причалил к берегу?
– Боится спровоцировать мой флот.
– Боится спровоцировать себя. Я в твоей столице всего ничего. Но я уже слышал, что говорит чернь. И не только чернь. Он, видимо, это тоже прекрасно знает. И соблазн так велик, что он даже вон – азиатского берега держится.
– Ты думаешь?
– Я потому и нахожусь подле тебя со своими выборными, чтобы помешать заговорщикам, пожелай они того. Или ты что подумал? Ха! Это ты знатно учудил. Твой наследник? Хорошая шутка. Да и мне польстило. Но нет. Ты так не поступишь. Однако я ничуть не в обиде. Потому что, если хотя бы десятая доля того, что про Василия говорят, – правда, после его наследования тебе ромейская держава и Болгарское княжество объединятся. Он болгар просто завоюет.
– Что же там такое говорят у вас?
– Много чего… – уклонился от ответа Владимир. – И поверь, то, что мне не нужно встречаться в бою с Василием, для меня огромное облегчение. К слову, Людовик, что правит восточными франками, по слухам, ненавидит его люто.
– Это я знаю. Все правители франков грезят его смертью.
– Ты ведь знаешь, что это за викинги с ним идут?
– Рагнара Лодброка и его сыновей. Славный архонт севера. Брал Паризиум и Лондиниум
[57].
– Это верно. Но тот же Альфред, риг Уэссекса, поговаривают, ставит свечки за упокой души этого воинства и молится, дабы их поглотила морская волна.
– Почему?
– На севере говорят, что Рагнар видит себя верховным конунгом Британии. Несколько лет назад его старший сын Бьёрн Железнобокий разграбил Испанию, Марокко, Прованс и балеарских пиратов. Эта добыча позволила Рагнару с сыновьями начать собирать Великое войско викингов. Снова, как и двадцать лет назад, когда прошлый риг Уэссекса лишь божьим чудом остановил их продвижение.
