— Бабушка, почему бы тебе не сходить в театр с подругой Клавдией?
— Театр начинается с вешалки, а женщина — со спутника жизни, — наставительно поведала бабушка, отправляя в рот первую ложку овсянки. — М-мм, вкусна кашка! Красивый мужчина — всё равно что у всадника добрый конь.
— Я равнодушна к гужевому транспорту.
— Ты знаешь, Иванка, что такое муж? — нараспев протянула бабушка. — Ах, Иванка, где тебе? Вот кого нужно откармливать; селёдка никогда не считалась царской рыбой. Муж, как хороший шоколад, обязан сочетать в себе горчинку и сладость, новаторство и консерватизм, запахи дикого леса и необузданность стихий. Муж — это сильные руки, крепкие ноги, стройный стан и мужское достоинство.
— Неужели? — я наморщила лоб, старательно припоминая статую Аполлона в музее.
Наверное, я выглядела весьма глупо. Бабушка чуть не поперхнулась:
— Естественно, говоря о последней примете, я имела в виду духовную часть личности.
— А что стряслось с девятым мужем, бабуля? — я попыталась отвлечь её от излишних восхвалений «супруга вообще» и перейти к категории «супруга в частности».
— О! День моего девяностолетия я помню как сейчас. Красавец Марек, которому едва исполнилось двадцать шесть, подарил мне шаттл с гиперпространственным двигателем.
Бабушка Васса задумалась, уйдя куда-то в себя. Возможно, она вновь переживала тот злополучный полёт. Впрочем, я эту историю знала ещё с детства и представляла её в картинках и наверняка очень по-своему. Мне мыслилось, что дело было так...
* * *
ШАТТЛ РВАНУЛ ВВЫСЬ, и противоперегрузочные кабины завертелись волчком. Корабль вышел на орбиту, направился к Луне. Через три дня он ускорил движение, и супруги, Васса и Марек, полетели дальше; цель путешествия — окрестность звезды Фомальгаут в созвездии Южной Рыбы. Космический круиз проходил штатно. Имитатор гравитации работал исправно. Марек осваивал следующие уровни новой игры, а Васса вязала носки разумным осьминожкам, надеясь их встретить на планете Цо.
Марек ел у компьютера, не отрываясь от игр. Он нашаривал еду на столе и отправлял в рот всё подряд, что откусывалось и жевалось, а остальное заглатывал, запивая водой. Но однажды с потолка вывинтился какой-то чип, и он нечаянно проглотил его словно таблетку. В это время Васса сверяла курс. По инструкции шаттл должен был совершить гиперпрыжок после прохода межпространственной щели между двумя тёмными туманностями. Корабль вошел в неё легко, без перегрузок. Однако там, за пределами всего и вся, у женщины возникло странное ощущение завихрения времени. Она взглянула на мужа. Марек, казалось, застыл в неподвижной позе, но тут Васса увидела, как тело мужа металлизируется и кристаллизуется. Биологические ткани заменяются «чипованной» электроникой. А затем вся изнанка обрастает биметаллической кожей. Вскоре перед нею сидел трансформант. Васса подошла ближе, ей хотелось убедиться, что это не иллюзия.
Металлический Марек обернулся и механическим голосом изрёк:
— Женщина, ты несовершенна и сильно отстала от развития мужа, то есть меня. Плохо. Тело и мозг нужно гармонизировать. Сначала я тебя разберу на основные комплектующие запчасти, а затем соберу снова. Мы будем счастливы.
Марек встал и выдвинул биомеханические захваты. Васса кинулась прочь от железного монстра, пару часов назад бывшего ещё Мареком-человеком.
— Зря убегаешь. Я прав по неписаному закону брака.
— Но ты уже не человек! Мы не можем быть супругами. Посмотри на этот свадебный снимок на стене.
Когда он отвлёкся, Васса изо всех сил рванула из кают-компании по кольцевому коридору и спряталась за дверью крохотной кухни. Оглянулась, лихорадочно ища хоть какое-то оружие или защиту. Взгляд блуждал по кухонной утвари: микроволновка, сковородка, мясорубка, топорик? Что взять? Случайно задела ручку холодильника, он открылся. Красные спелые яблоки, генномодифицированные и способные ускорять обмен железа в организме, лежали под морозилкой. Решение пришло спонтанно. Она схватила миску с яблоками. Когда же дверца кухни готова была рухнуть под натиском трансформанта, Васса распахнула её:
— Марек, я согласна гармонизироваться. Но прошу, в знак примирения, съешь эти спелые яблоки — символ нашей любви и преданности. Пожалуйста.
— Органическая еда мне не требуется, но ради тебя пойду даже на эту глупость.
За четыре с половиной минуты он управился с девятью плодами и захрустел миской. Шумно сглотнул и замер. Прошло семь секунд. На биоэлектронном теле Марека образовались точечные дефекты; от них стремительно поползла сеть мгновенно ржавеющих трещин. Она распространялась во все стороны, покрывая руки, ноги, туловище. Трансформант удивлённо разглядывал себя:
— Что происходит? Ссскажи! Вас-са, Васс...
Кучка ржавчины осыпалась под ноги побледневшей супруги.
* * *
ШУМ НА УЛИЦЕ ВНЕЗАПНО отвлёк нас обеих от завтрака. Я очнулась от грёз и подошла к перилам. На клумбу с флоксами приземлился большой разноцветный монгольфьер, задев старую яблоню. Фрукты попадали вниз. Воздухоплаватели выкатились из корзины воздушного шара как сухой горох из стручка. Один из них не растерялся и кинулся собирать урожай, прижимая к груди крупные жёлто-красные фрукты. Затем встал с колен и, взлетев по лестнице, протянул Вассе красное яблоко:
— «Сладкий плод с древа познания дал начало человеческому роду». Это цитата из вашей книги «Космическая Ева». Дадите автограф? — молодой человек положил остальные яблоки на стол и вынул из кармана сильно измятую книгу. Похоже, он являлся давним фанатом необыкновенных приключений бабушкиной героини и, судя по выражению лица, тайно влюблённым в знаменитую исследовательницу дальнего космоса.
— Иванка, принеси-ка ручку, — велела бабушка, кокетливо поправив шляпку, и очаровательно улыбнулась. — Кому?
— Моё имя Адам, милая Ева...
Я мысленно усмехнулась: «Бабушкин сон в руку, никак? Что ж, не буду мешать голубкам вкушать спелые яблоки». Вытащила из чехла любимый саксофон, терпеливо ожидавший мои утренние пассажи, и отправилась музицировать в дальний угол веранды. Романтическая импровизация — мой «конёк».
Град Метаморфный
Медленно угас мертвенно-лунный свет софитов, и наступивший мрак безжалостно проглотил сказочных фей виллис, круживших в макамбрической пляске вокруг Жизели и Альберта. Упал тяжёлый пурпурный занавес, скрывая декорации мистических картин потустороннего мира. Отзвучали минорно-лирические ноты трагического аккорда, подчеркнувшего апофеоз печальной истории двух влюбленных. Дирижёр опустил руки и повернулся к публике. Зажёгся верхний свет, играя радужными бликами в мелких деталях хрустальных подвесок. Солисты выбежали на авансцену. Маленькая и хрупкая Жизель в многослойных полупрозрачных одеяниях, кажущаяся оттого ещё более хрупкой, взяв за руку высокого и сильного Альберта, под шквал оваций присела в реверансе.
