Тут к горлу подкатила тошнота — я почти свалилась с кровати и чуть ли не на четвереньках уползла в ванную. Уже оттуда услышала, как хлопнула дверь.
Буквально через несколько минут ко мне пришел доктор — гладко выбритый, лысый, полноватый мужчина с заискивающей улыбкой. Он нашел меня на кровати, померил температуру, пульс и прочие параметры, куда-то позвонил и что-то коротко скомандовал. Очень скоро в дверях появился юноша со штативом на колесиках. Доктор очень ловко поставил мне капельницу и на ломаном английском велел поспать. Я послушно закрыла глаза и провалилась в забытье.
Не знаю, сколько я проспала. Меня время от времени посещали видения — не знаю точно, были это сны или явь. Я видела Терджана, который брал меня за руку и горячо целовал ее. Потом приходил доктор. Какое странное лицо: даже бровей нет, да и ресницы не видно… Абсолютно гладкое, только складки и мешки нарушают его геометрию. Он похож на то, как я представляла себе трех толстяков из одноименной сказки Юрия Олеши, и в этом мне чудилось что-то мистическое…
Потом я видела маму. Как странно, что она совсем никогда не снилась мне за время моего плена… Мама качала головой и всплескивала руками: мол, что же ты, Ева? Как же так? Разве для этого я тебя растила? Чтобы ты обнималась с каким-то великовозрастным брутальным мачо, который принимает непосредственное участие в спасении тебя от возвращения домой, и чувствовала себя при этом как за каменной стеной? В самом деле, стеной. С решетками на окнах. С камерами и прожекторами. Словом, тюремной.
Следом ко мне приходил Петя. Бледный и измождённый непосильным трудом. Вот кого я предала больше других. Я должна была умереть от тоски по нему. Мой Петя. Мой чудесный, надежный мальчик. Выпускник экономического факультета, перспективный специалист, любящий жених, очень умный и трогательный в своем неумении шутить. Чувство юмора всегда было важно для меня, но для Пети я сделала исключение. Тем более, что он, зная свою особенность, и не пытался каламбурить и иронизировать, и за это я его очень уважала.
А потом был рассвет. Тело болезненно откликалось на движения, но я уже понимала, кто я и где я. Призрачные образы исчезли, сознание прояснилось. Я долго незряче щурилась на разноцветные блики на окне, раздумывая над тем, стоит ли перетерпеть боль и протянуть руку, чтобы нажать на кнопку вызова служанки. Наконец решила, что справлюсь сама. С трудом приняла сидячее положение — главная сложность состояла в том, что безбожно кружилась голова. Так и тянуло упасть обратно на подушку, но я переборола приступ слабости и даже спустила ноги с кровати.
Глава 17
Прикосновение босых стоп к плиткам пола оказалось очень ярким ощущением — как будто на них отсутствовала кожа. По ногам разбегались холодные колючие мурашки, сердце колотилось слабо, но очень часто, дыхания не хватало. Я решила, что торопиться мне некуда, и делала все очень медленно, подолгу собираясь с силами перед каждым следующим шагом. Наконец я достигла ванной. Умыла лицо, глотнула немного воды прямо из крана — она была довольно чистой на вкус.
Пока я наслаждалась своим беспомощным состоянием, вцепившись в раковину и борясь с головокружением, дверь в комнату отворилась, женский голос тихо охнул — и сразу снова щелкнула ручка. Через минуту ко мне ворвался мой заботливый вихрь. Это плохо, я еще не готова к встрече с ним. Дело в том, что в своем горячечном бреду я пообещала маме, что больше не стану добровольно обниматься с ним и буду защищаться до последней капли крови, но пока у меня на это совсем нет сил.
Терджан, однако, тоже не стремился нежничать со мной — он резко рванул дверь ванной и сверкнул очами, увидев меня возле раковины, растрепанную и в ночной сорочке. Взял за руку и отвел обратно к постели. Коротко приказал:
— Ложись!
Я села. Уставилась в пол.
— Как ты себя чувствуешь? — хрипло, недовольно спросил он.
— Я начала соображать. Сколько я провела в… бессознательном состоянии?
— Полтора суток. Честное слово, если бы у меня были волосы, они бы все поседели, все до одного!
— Мне кажется или ты сердишься на меня?
— Тебе не кажется, я очень зол, но не на тебя.
— На себя?
Он кивнул:
— И не пытайся меня отговорить от этого.
Я пожала плечами:
— Да пожалуйста, злись, если хочешь.
Терджан еще больше нахмурился:
— Ты тоже злишься на меня?
Я мотнула головой:
— Нисколько.
— Тогда в чем дело?
— Давай поговорим обо всем, когда у меня перестанет кружиться голова?
— Хорошо. Но вечером я приду тебя проведать, — с этими словами он удалился.
Я еще немного полежала, выпила куриный бульон, назначенный доктором и принесенный служанкой, и к вечеру смогла привести себя в порядок: приняла душ, причесалась, надела юбку и просторную рубашку с длинным рукавом.
Терджан принес мне подарок — маленький изящный флакончик, ограненный, как драгоценный камень. Ну вот и новая битва, а ведь договаривались…
Я даже не успела ничего сказать — Терджан открыл флакончик и провел крышечкой в десяти сантиметрах от моего носа. Умопомрачительный запах, невероятно изысканный и восхитительно пряный. Так, наверное, пахла Жасмин из Диснеевской сказки про Аладдина. У меня закружилась голова — я присела на кровать и опустила глаза. Терджан поспешно поставил бутылек с духами на стол, опустился рядом со мной и положил руку мне на плечи. Прошептал хрипло, взволнованно:
— Как ты? Черт, я все делаю невпопад… раньше со мной такого не случалось!
— Совсем никогда? — улыбнулась я.
Он покачал головой.
— Тебе нравится аромат?
— Он очень приятный…
— Я заказал его лучшему парфюмеру в городе. Он сделан специально для тебя.
— Но ведь парфюмер меня не знает…
— Зато он знает свое дело… и я подробно тебя ему описал.
Я снова смущенно опустила голову, кусая губы, не зная, как ему сказать…
— Что такое? — спросил мужчина, мягко коснувшись горячими пальцами моего подбородка.
