И тут же изумленно выдал:
— Страж?!!
Бездна! От мамы мне досталось только умение менять радужку и отличная регенерация, но в мгновения потрясений и глубинных, темных эмоций, требовавших уничтожить все и вся, я себя не контролировала. И глаза обретали ненавистный фиолетовый цвет.
— Я не страж, — передернула плечами. — Ничего общего не имею с этими… А вам советую убраться подальше — сейчас следящие заметут всех подряд.
— Это мне не страшно, — он отмахнулся. — Мне бы найти малолетних идиотов… — он все еще изумленно на меня смотрел. Скорее всего, уже в мои карие глаза.
— Так боитесь, что их убьют?
— Угу, раньше меня…
— Они были в клубе, — сказала с усталым вздохом. Голова гудела, а в сердце огненным цветком распускалась боль — от бессмысленной смерти девчонки, от того, что я упустила свой шанс на исчезновение, на выход из этого места… — Когда началась облава, попытались убежать. Больше не видела… Глубокого космоса, — попрощалась стандартным вариантом для космопорта и пошла… Просто вперед.
Хотя домой не вернуться, денег нет, документов тоже… Даже клуба не было. А самое главное — времени. Грумер уже пришел за мной…
Может, сдохнуть?
— Нет, я этого так не оставлю, — атеррец схватил меня за руку. — Ты страж, явно неучтенный и, по моим ощущениям, попала в неприятности. Я свяжусь с председателем Совета — он тебе поможет…
— Да кто вы такой, чтобы связываться… так просто с кем-то из стражей?! Тем более с председателем?
— Пойдем, — он потащил меня прочь, не тратя времени на объяснения.
— А как же те, кого вы разыскивали?
— Я уже передал информацию…
Интересно, когда? Или у него есть эта мысленная штучка, которую вживляют в голову?
Я была так ошеломлена происходящим, что позволила потащить меня за собой. Открыв рот, смотрела, как мужчина что-то бросил перегородившим нам путь следящим и… те нас пропустили.
Меня усадили во флиппер и привезли в какое-то большое, совершенно стерильное здание — я даже не подозревала, что такие есть в Нижнем ярусе.
Дальнейшее еще больше походило на сон.
Мне выдали одежду, накормили, вкололи «обеззараживатели», а потом устроили голограмм-встречу с главным стражем. Уже совсем взрослым, даже пожилым, и крайне недовольным и мной, и моей историей, которую я поведала очень сжато, все еще не веря, что из этого что-то выйдет.
Я категорически отказалась проходить процедуру идентификации и включения — не хотела иметь ничего общего с этой расой. И мне показалось, что главный страж воспринял это с облегчением. А когда он предложил откупиться «чем-то полезным», все окончательно встало на свои места — он просто не хотел, чтобы кто-то узнал о том позорище, что представляло собой мое рождение.
Чтобы кто-то подумал, что представители самого загадочного формирования Вселенной не так уж хороши…
Не знаю, что бы я выбрала сама — может, попросила бы билет в другую систему. Но тут вмешался крайне недовольный происходящим атеррец. И заявил, недобро глянув на председателя, что он знает, что мне нужно…
Я сначала даже истерически рассмеялась, когда услышала, кто он на самом деле и что предлагает… Потом задумалась. А потом согласилась.
Спустя некоторое время я стояла перед Шарр-Терроном, главой Академии пилотов, в неприметной одежде, которую попросила, с самой старой сумкой, что сумели найти, внушительным запасом денег, который должен был мне понадобиться в ближайшее время, а также с новыми документами, что позволят без проблем перебраться на другую сторону планеты… Заодно с особым ключом, не только дающим право на выход из Нижнего яруса, но и обладающим определенной властью… хоть над следящими, хоть над запертыми дверьми и чужими флипперами.
Подарок главы.
И кажется, тот понимал, насколько мне этот подарок поможет.
— Я бы предпочел, чтобы ты отправилась со мной…
Я качнула головой. Нет уж… Это мой путь, и я пройду его до конца. Если сумею… Я чувствовала это, как чувствовала танец.
Склонил голову, принимая мое решение.
— А что с теми парнями? — во мне внезапно проснулось любопытство. — Я так и не поняла, что вы там делали…
— Они прилетели в Академию с соседней системы — и у них была четкая инструкция, как действовать и как добираться. А вместо этого идиоты вышли из корабля и отправились на поиски приключений… Мы узнали об этом слишком поздно, и я оказался ближе всех к месту событий — обычно этим занимается специальная служба…
— Нашли в итоге?
— Нашел.
— И…
— Уже летят домой, — пожал плечами. — Академия не прощает таких ошибок, даже если ты еще не зашел в её стены.
Я согласно кивнула.
А глава посмотрел на меня внимательно, будто желая снова предложить свою помощь, но только поджал губы и тоже кивнул.
У атерров было замечательное представление о пути и чести.
— Увидимся через несколько дней в Академии, претендент Аррина Лан. Не опаздывай.
13
Наши дни.
Дилип.
Аррина Лан
— Зачем ты возвращалась в Нижний Ярус?
Единственный вопрос от Гарда Норана после моего рассказа, но самый сложный.
Единственная вещь… которую не хотелось пояснять.
Он выслушал историю молча, не отказываясь от обещания не давить, только в какой-то момент я осознала, что мы не стоим у окна и не смотрим на дождь, а уютно сидим на кровати. Я — на его коленях, прижавшись к груди и выдыхая признания куда-то в район ключицы. И он — надежный, как скала, обнявший меня и одеяло, которым укрывал.
Я не хотела говорить, потому что… потому что не знала, как он воспримет факт, что в моей жизни было слишком многое, в том числе и хладнокровное убийство.
Не из самообороны, не в пылу битвы, не потому, что я спасала мир.
А потому что мне понадобилось… унять собственную боль и избавиться от существа, само присутствие которого на одной со мной планете выворачивало наизнанку. От того, кто в те дни олицетворял все худшее, что произошло со мной в жизни.
Я убила ради собственного морального освобождения…
И чем была лучше тех, кого презирала и ненавидела?
Гард же… Да, он был стражем, и у меня не возникало иллюзий по поводу морально-этических норм этой расы. Но они были не худшими во Вселенной. А он… далеко не худшим стражем… и человеком. А может, и лучшим. Почему-то именно ему, тому, кто стал мне удивительно дорог (опаснейший путь, на который я ступила добровольно, просто не понимая, на что соглашаюсь), мне было страшно признать правду.
