Я поплелся в указанное место, переодевшись по дороге. И почувствовал, как все сжимается, когда увидел её на пороге… Хрупкая в защитном комбинезоне, юная, с заплетенной косой, злая, о чем говорили сверкающие карие глаза…
И, бездна меня раздери, опытный противник, в чем я успел убедиться после первых же ударов
Аррина не щадила ни меня, ни себя.
Она напала так яростно, так быстро и с такой оголтелой ненавистью, что я опешил и пропустил несколько порезов. Конечно, наши комбинезоны не допустили бы смертельных ран, да и были способны частично самостоятельно сращивать места тех проколов, что наносили друг другу кадеты, но это не помешало мне истекать кровью — на этот раз совсем не иносказательно.
Обманный рывок — и она рассекает мне щеку.
И только тогда я понимаю, что придется драться в полную силу. По меньшей мере защищаться… Ведь нападать на нее, бить… Бездна, что бы они ни говорила про равенство, я просто не мог. Не с ней, не на неё…
Лишь лживо опасные движения, чтобы не выглядеть совсем уж слабаком. Лишь полная защита, чтобы не множить и так болезненные раны. Лишь блокировка ударов — Аррина дралась без всяких правил, кулаками, ножом, ногами, пытаясь достать меня и сделать как можно больнее… Но я умел терпеть боль.
И умел не доставлять её в ответ.
Как ни странно, этот бой успокаивал не только её… Я и сам пришел в себя достаточно, чтобы вместо злости и раздражения начать испытывать восхищение её способностями…
И желание. Как какой-нибудь извращенец и любитель пыток, причиняемых любовницам….
Я так засмотрелся на её полуоткрытые губы, так заслушался её тяжелым дыханием, так захотел ощутить её тело, что невольно пропустил несколько жестоких ударов — да где она научилась такому?! — и рухнул на спину, пребольно ударившись затылком и приняв на себя еще и тяжесть её тела…
Мы замерли. Глаза в глаза.
Она — все еще полыхая от гнева. Держа острый, совсем не учебный нож у моей шеи.
Я — не имея возможности даже вздохнуть или пошевелиться. Настолько я боялся вспугнуть то, что ощутил…
Аррина была той еще злюкой и стервой, трахающейся с Главой и не испытывавшей даже толики уважения к моей расе. И я презирал и ненавидел её… Но правда была в том, что хотел значительно больше. Она была нужна мне. И недвусмысленное свидетельство этого желания уперлось между её бедер.
Глаза напротив расширились, в них полыхнуло пламя. Никак не связанное с прошлыми эмоциями…
А я приподнял голову, чувствуя, как вжимается сталь и из-под нее льется щекотная струйка крови, и обвел языком полную нижнюю губу.
Девушка вздрогнула, раня еще больше, а потом отпрыгнула прочь, отбрасывая нож и тяжело дыша…
— Ты просто придурок… — сказала устало.
— Но ты хочешь этого придурка, признайся… — я тоже встал, чувствуя, как ворот заливает кровью… Ничего, пройдет.
У меня возникло чувство, будто камень, составляющий мою оболочку, крошится. И все вновь обретенные эмоции устремляются в пах, превращаясь в жгучее желание девушки, что уже отвернулась и нацепила на лицо привычную равнодушно-насмешливую маску.
В два шага я подошел к ней, встав так близко, что наше дыхание и растерянность от происходящего смешались и превратились в капельный туман, заполняющий мои ноздри. А потом уже почти привычно притиснул к стене.
Никогда не задумывался, как много стен в Академии…
— Что ты делаешь со мной, заморыш, — то ли пожаловался, то ли ругнулся я. — Превращаешь меня почти в чудовище, вытаскивая самую муть со дна…
— Невозможно превратить того, кто сам по себе родился чудовищем, — огрызнулась она, но вяло, по привычке.
Я наклонился и потерся щекой о её щеку, чувствуя, как царапаю щетиной нежную кожу…
Затрясло обоих. Дрожь пробежала по моему позвоночнику, а пальцы скрючило от жажды прикоснуться к ней… И я не стал отказывать себе.
Нырнул пальцами за ворот её комбинезона и погладил ключицу.
Аррина прерывисто вздохнула, а у меня снова помутилось в голове
— Ты не остановишься, пока не получишь свое, да? — прошептала вдруг девушка и добавила совсем непонятное: — Да и бездна с ней…
Что-то было в ее словах… Что-то, что цепляло ледяным крючком мое нутро и вызывало эфемерное сопротивление. Какая-то горечь, которую я не успел распробовать…
Потому что она подалась ко мне, обвила руками шею.
Тогда я хрипло подтвердил:
— Не остановлюсь.
И впился в её губы.
8
Наши дни.
Планета Дилип.
Гард Норан
В глазах напротив
Клубится космос.
И между нами
Не километры,
А вопросы.
Взгляд — обещанье,
И от улыбки
Теряю разум.
Я знаю точно:
Мне нужно очень,
Но все и сразу.
Кусаешь губы,
Дыханьем рваным
Наполню душу,
Тону в нирване.
Набатом сердце
Ломает тайны:
Ты здесь сегодня
Не случайна ты…
А на кровати,
В моих объятьях
Ты совершенна,
Что-то важнее,
Чем любовь,
Течет по венам.
Тебя укрою,
Собой закрою,
И каждый атом
Находит связи,
Дрожит от счастья,
Когда ты рядом.
(Эн Лери)
Я лежал и смотрел на спящую девушку.
В роскошно отделанной гостиничной комнате царил полумрак, а кожа и волосы казались подсвеченными внутренним сиянием.
Любовался. Пока она не проснулась, и мы не надели привычные маски…
Такая расслабленная, улыбающаяся во сне, доверчиво прижимающаяся к моему боку. Можно было даже притвориться, что она и правда доверяет. Но это было не так. И потому я не упускал драгоценные мгновения, если просыпался раньше. Пусть и злился немного, что подсел на этот наркотик самообмана…
Светлые локоны Аррины разметались по обманчиво хрупкой спине — мне ли не знать, какие мышцы скрываются под нежной кожей.
