– Черт возьми, Поузи, какой сложный вопрос. – Эстель села рядом со мной на кровать. – Вероятно, Андреа с ее филологическим дипломом лучше помогла бы тебе.
– Любовь ведь не формальное понятие, верно? Ее нельзя измерить. Она просто… живет в тебе.
– Ну да, ты, конечно, права, а что до твоего вопроса, Поузи, то я просто не знаю. То есть я обожаю своих родителей, поэтому, в общем, никогда об этом не задумывалась, но, по большому счету, мне кажется, что можно выбирать друзей, но не родственников. Ты не обязана любить их, хотя уж если говорить о любви, особенно к матери, то, вероятно, она просто вечна, как бы скверно с тобой ни поступали. Она же безусловна, безоговорочна, верно?
– Да, наверное, и на самом деле это досадно, потому что я предпочла бы не любить ее.
– Неужели ваша встреча оказалась такой неприятной?
– Нет, все прошло идеально. – Я улыбнулась. – В том-то и сложность. Мне просто не хочется опять страдать по ее милости. И если она думает, что после стольких лет разлуки может легко вернуться в мою жизнь… Представляешь, она предложила мне завтра прогуляться по магазинам!
– Кстати, Поузи, возможно, это хорошая идея. Судя по тому, что ты говорила, она просто купается в деньгах.
Эстель, вечный прагматик, скромно улыбнулась.
– Нет, Эстель, я не желаю покупаться на ее подачки, ведь именно этого ей и хочется. Потом она будет думать, что мы помирились и у нас теперь прекрасные отношения.
– Ясненько. Ну, тогда радуйся тому, что она живет в Италии и будет не слишком часто появляться у тебя на пороге. Не зря же говорят: с глаз долой – из сердца вон.
– Так ты не думаешь, что я веду себя невежливо и капризничаю?
– Вовсе не думаю. Она ведь бросила тебя именно тогда, когда ты потеряла отца. И ей не удастся несколькими модными платьями искупить тринадцатилетнее отсутствие.
– Спасибо тебе, Эстель, – повернувшись к подруге, сказала я. – Честно говоря, она заставила меня чувствовать себя чертовски виноватой за то, что я не приняла ее приглашение погостить у них.
– Вот еще, Поузи, ты ни в чем не виновата. Это ей давно пора повзрослеть и повиниться, а не тебе. Ладно, мне пора бежать. У меня свидание! – просияв, сообщила Эстель.
– Ты выглядишь возбужденной. Уж не с тем ли премьером из труппы Ковент-Гардена?
– Нет, и именно поэтому я так заинтригована. Представляешь, у него есть приличная работа. Он что-то делает в Сити с акциями и облигациями. Носит строгий костюм, который мне, естественно, смертельно хочется сорвать с него, но у меня такое ощущение, что он до ужаса приличный.
– Ты имеешь в виду, что он нормальный человек?
– Да, и это так соблазнительно. – Эстель, посмеиваясь, направилась к двери. – Придется поискать свое самое благопристойное платье.
– Расскажешь все, когда увидимся в следующий раз, – крикнула я ей вслед.
– Непременно!
* * *
– Итак, Поузи, каковы твои планы на Рождество? – спросил меня Фредди, когда мы пили чай в кафе в перерыве между его субботними спектаклями, дневным и вечерним.
– Собираюсь, как обычно, к бабушке в Корнуолл, – ответила я. – А твои?
– Ох, наверное, заеду к матери на нашу обычную пару печальных деньков. Разве я не рассказывал тебе, что у нее нервы не в порядке? И с Рождества до Нового года у нее, как правило, бывают обострения. Хотя в этом году у меня, по крайней мере, есть настоящее оправдание для бегства! Мне придется продержаться с ней всего три дня, так как вплоть до Нового года у нас будут ежедневные спектакли.
Фредди мало говорил о своей домашней жизни или о детстве (а оно, как я поняла из его скудных откровений, было трудным), поэтому, хотя я восторженно рассказывала ему о папе и о том, как мы чудесно жили до его гибели на войне, я в основном старалась не впадать в подробности, вспоминая свое детство. Если мы иногда случайно и затрагивали тему детства, то Фредди обычно говорил мне, что прошлое несущественно и нам обоим надо смотреть в будущее, что меня вполне устраивало.
– Так у тебя не будет времени приехать в Корнуолл?
– К сожалению, нет, как бы ни хотелось. По твоим рассказам, ваше тамошнее Рождество представляется мне поистине райским волшебством.
– Не такое уж оно грандиозное или волшебное, Фредди, просто на редкость… праздничное, наверное. И мне, право, очень хотелось бы, чтобы ты приехал и познакомился с бабушкой.
– Обещаю, приеду, как только доиграем этот чертов спектакль. – Фредди вздохнул. – Мне все это надоело до тошноты, Поузи, честное слово. Часами торчать в гримерной только ради того, чтобы произнести четыре строчки текста. Я уверен, что тот проклятый актер, роль которого я выучил для подмены, нарочно решил не болеть. Все остальные уже простудились. Я надеялся, что мне удастся заманить на спектакль агентов, чтобы поглядели, как я играю главную роль.
– Ладно, по крайней мере, у тебя есть работа, и это уже хорошо.
– Так себе работа, работаю-то почти задаром, – сердито добавил он. – Серьезно, Поузи, если в ближайшие месяцы не поступит заманчивых предложений, я признаю себя побежденным и в сентябре пойду учиться дальше на барристера. Понятно же, правда, что мужчина… да и женщина тоже… не может питаться одними сардинами?
– Мне платят жалование, Фредди, и разве нам не хватает на жизнь?
– Да, хватает, но, даже если мне нравится притворяться, что я за равенство и не имеет значения, кто из нас нормально зарабатывает, я далеко не уверен, что мне удобно быть мужчиной на содержании.
– Тьфу, черт побери. – Я улыбнулась ему. – От тебя опять попахивает оголтелым консерватизмом.
– Да, и я добровольно признаю это. Я попутешествовал по актерскому миру и как минимум могу сказать, что попытался. Однако как раз нынче утром я задался вопросом… разве, став барристером, я не буду играть свою роль перед публикой? Разница в том, что тогда тебе будут чертовски хорошо платить за твои труды, и вдобавок можно еще принести пользу нашему миру. По сути, актерская профессия исполнена праздной пустоты, верно? То есть она исключительно эгоистична.
– Наверное, отчасти ты прав, и все же актеры доставляют зрителю массу удовольствия; поднимают его на несколько часов над мрачной реальностью собственной жизни.
– Ты права, естественно, – согласился он. – Вероятно, я просто старею, но ведь в будущем мне хотелось бы обзавестись приличным домом и заработать достаточно денег, чтобы вырастить пару детей.
Я опустила глаза, чтобы он не заметил, какой радостью они заискрились. Я не могла придумать, чего бы хотела больше, чем выйти замуж за Фредди и провести с ним всю оставшуюся жизнь. Я даже поймала себя на том, что стала поглядывать на свадебные платья в женских журналах.
– Разве мы с тобой не могли бы прекрасно устроить все это вместе? – Я взглянула на него, и он улыбнулся.
