Поскольку музыка за стеной продолжала играть, я подумала, что Фредди сейчас находится так близко от меня, вероятно что-то выпивая и болтая с одной из прелестных балетных подружек Эстель. Достав из ящика пакетик ваты, я оторвала два кусочка, скрутила тампоны и заткнула ими уши.
Наутро, выйдя из своей спальни, я уныло вздохнула, увидев бардак в гостиной. Кто-то спал на полу, кто-то на диване, но я, не обратив на них особого внимания, прошла на кухню, чтобы выпить чашку чая с каким-нибудь тостом. Едва намазав джем на хлеб, я услышала за спиной знакомый голос.
– Доброе утро, Поузи. И как же ты себя чувствуешь в столь чудесный денек?
Фредди стоял на пороге, глядя на меня.
– Прекрасно, спасибо, – вежливо ответила я, разрезав тост пополам.
– Выглядит соблазнительно, – заявил Фредди, показывая на тост. – Можно мне кусочек?
– Пожалуйста, угощайся, – предложила я. – К сожалению, я спешу. – Взяв чашку чая и тарелку, я направилась к выходу из кухни. Фредди посторонился и улыбнулся, пропуская меня.
– Спасибо.
– Должен сказать, – прошептал он, когда я проходила мимо него, – ты мне гораздо больше нравишься без одежды.
Мне удалось скрыть краску смущения, быстро пройдя через гостиную в свою спальню. Усевшись на кровать, я пила чай, пожевывая тост и давая себе обещание, что обязательно поговорю с Эстель о столь неловком положении нашего общежития. Не хватало еще, чтобы незнакомые мужчины приставали ко мне, пока я готовлю себе завтрак. Собрав сумочку и кожаный портфель, я подкрасила губы и вышла из комнаты.
– Далеко ли ты собралась? – спросил Фредди, когда я открыла входную дверь.
– В Кью-Гарденз.
– В тот самый… ботанический, – заметил он, последовав за мной по бесконечным лестничным пролетам. – Полюбоваться цветочками?
– Нет, я там работаю.
– Ты что, садовница?
– Нет, я ученый.
– Понятно, понятно, разумеется. Я же помню, ты говорила мне. Весьма впечатляющая наука.
Я уже подумала, не издевается ли он надо мной, а он, должно быть, почувствовал мои сомнения, поскольку заключил:
– Я не шучу, честное слово. – И серьезно добавил: – А я изучал в Кембридже юриспруденцию.
– Неужели? – сказала я. Мы как раз закончили спуск с шестого этажа, и я открыла дверь подъезда.
– Правда, но на самом деле мне хотелось стать актером, поэтому я подумал, что неплохо попытать счастья на этом поприще в Лондоне.
– Ясно, – ответила я, выходя на улицу, и Фредди компанейски продолжил идти рядом со мной по тротуару.
– Я поработал на радио и принял участие в одной постановке на телевидении, но на этом пока все и закончилось.
– Актерская жизнь, видимо, больше зависит от удачи, чем от таланта, судя по тому, что рассказывали мне подруги Эстель.
– Чертовски верно, – согласился Фредди. – Я же познакомился с Андреа в нашем студенческом театре, если помнишь.
– Да, помню.
– В основном ради него я и поступил в Кембридж. Я скучаю по студенческой жизни, а ты? – спросил он меня, когда мы подошли к моей автобусной остановке.
– Да, я тоже скучаю. Ладно, извини, вон идет мой автобус, и мне действительно нужно ехать.
– Я все понимаю, Поузи. И мне тоже нужно вернуться в свою квартиру, чтобы помыться и побриться. Днем у меня назначено прослушивание.
– Удачи тебе, – пожелала я, поднимаясь в автобус.
– В какое время ты возвращаешься домой? – крикнул Фредди, когда кондуктор уже дал звонок отправления водителю автобуса.
– Обычно около шести вечера, – откликнулась я.
– Ну, пока, Поузи, скоро увидимся!
В тот день я рисовала менее сосредоточенно, чем обычно. Помимо воли мне все вспоминались лучистые глаза и густая шелковистая шевелюра Фредди, которой мне отчаянно хотелось коснуться.
– Ей-богу, Поузи, – отругала я себя, жуя обеденные сэндвичи в саду, – ты ведь обручена и собираешься замуж, а он – какой-то нищий актер. Опомнись, девочка.
В автобусе, по пути домой, невольно мечтая, что Фредди будет ждать меня у входа, я сделала себе очередное строгое внушение относительно того, как мне следует вести себя с ним. И, к моему крайнему потрясению, мечта оказалась реальностью, он маячил около подъезда, чертовски импозантный в синей бархатной куртке и модном шейном платке с огуречным орнаментом пейсли
[41].
– Добрый вечер, Поузи. Я пришел извиниться за то, что вчера ночью помешал тебе спать. – Фредди протянул мне букет увядающих цветов и какой-то коричневый бумажный пакет. – Я принес джин и сладкий вермут. Ты когда-нибудь пробовала джин с вермутом?
– Не припомню, нет, – ответила я, открывая входную дверь.
– Тогда сегодня вечером, моя милая Поузи, ты попробуешь этот коктейль. У нас есть повод кое-что отпраздновать.
– У нас?
– Да, совершенно определенно. Я успешно прошел прослушивание! – воскликнул он, направляясь за мной к лестнице. – Мне предложили роль в пьесе Ноэля Кауарда
[42], премьера состоится в театре «Лирик» на Шефтсбери-авеню. Поузи, у меня целых четыре строчки роли! Разве это не чудесно?
– Чудесно, – ответила я, начиная подниматься по лестнице и чувствуя… ну, честно говоря, я сама не знаю, что чувствовала. Я не понимала, зачем он явился, ведь не могла же его заинтересовать такая девушка, как я…
Мы дошли до верхней площадки, и я открыла дверь в квартиру. Последовав за мной в прихожую, Фредди окинул пристальным взглядом гостиную, еще не убранную после вчерашней ночной гулянки.
– Господи, ну и бардак. Я помогу тебе убраться.
Чертовски мило, что слова у него не разошлись с делом, а после уборки он приготовил нам по коктейлю из джина с вермутом.
– За первую удачу! – провозгласил Фредди. – И пусть мне сопутствует успех нашего барона Оливье
[43].
