Вечером они встретились в своем ресторане «Попла-вок», и Самвел сразу перешел к делу:
— Есть десять тонн чистого медицинского спирта. Если из него сделать водку и продать в городе по розничной цене, то мы получим триста процентов прибыли, и это с учетом всех накладных расходов. Я присмотрел за городом небольшой цех безалкогольных напитков. Там можно спокойно бодяжить нашу водку. В долю пойдешь?
Гонза согласился без колебаний, уже погрузившись в производство «левой» водки и коньяка. После десяти тонн спирта Самвел где-то раздобыл еще двадцать тонн авиационного, потом пищевого. Водку они продавали не только в юроде, но и в районах и даже умудрялись отправлять в соседнюю область.
Кроме водки, Гонза участвовал в сделках по продаже наркотиков и оружия. По переброске «товара» он часто использовал родственников-дальнобойщиков.
Начавшаяся война в Чечне неожиданно снова разбудила уже успевшие уснуть национальные чувства.
Гонза принимал беженцев из родного тейпа, помогал им обустроиться, давал хорошую работу, в глубине души мечтая поехать воевать за родину. Единственное, что его удерживало, — он никогда не держал боевого оружия в руках. Но каждодневные телепередачи, статьи в газетах, расхваливающие полевых командиров, сделали свое дело...
Случай поехать в Чечню подвернулся в самом конце первой Чеченской кампании. Как-то отдыхая в сауне с Самвелом, Гонза узнал, что армянин для отправки в Карабах приготовил большую партию стрелкового оружия и три десятка наемников. В основном это были отбросы, которым нужно было вырваться за пределы России.
— Уступи, — предложил Гонза. И, увидев в глазах компаньона интерес, добавил: — Плачу вдвое, — не выяснив при этом истинную цену «товара».
— Вах, что не сделаешь для друга, — радостно воскликнул армянин, тут же прикинув сумму навара. Впрочем, этот вопрос Гонзу нисколько не волновал. Став обладателем небольшого отряда и каравана оружия, он тут же продал весь свой бизнес младшему брату Самвела. Половину денег спрятал в тайник, а вторую забрал с собой, прекрасно понимая, что на войне доллары всегда могут пригодиться.
В родное село они попали за три дня до Хасавюртовского соглашения. Тут же став в районе полновластным хозяином, имея оружие и деньги, Гонза за несколько месяцев сколотил отряд в три сотни «стволов». Это была внушительная сила, и, что бы там ни говорили полевые командиры, на открытое противоборство никто не лез.
Немного обжившись, Гонза снова занялся бизнесом. Просверлив нефтепровод, он тут же наладил перегонку сырой нефти в Низкокачественный бензин, который заливал в цистерны, замаскированные под рефрижераторы, и отправлял в Ростов Самвелу. Предприимчивый армянин добавлял в низкосортный самодельный бензин «этилку», химическую добавку, повышая его октановое число, и пропинал пот эрзац по цене дорогого топлива. Рассчитывался со своим компаньоном наркотиками, продуктами и тяжелым вооружением, которого так не хватало Гонзе. Налаженная система (еще со времен водочных времен) транспортировки беспрепятственно позволяла проводить обмен.
Кроме торговли бензином, наркотиками, дорогими иномарками и оружием, прибавился новый вид бизнеса — работорговля.
Абреки и «индейцы», примкнувшие к отряду Гонзы, долго не могли сидеть без дела. Время от времени они отправлялись за границу республики угонять скот, а если повезет, то и пастуха прихватывали. Когда в приграничных с Чечней селах стали создавать отряды самообороны и совместно с милицией давать отпор налетчикам, абреки переквалифицировались на похищение людей. Похищали всех, кого только могли. Припозднившегося прохожего, солдата в самоволке или «голосующую» на трассе женщину. Как правило, зиндан у Гонзы не пустовал. Глядя на жалких, перепуганных существ, которые полностью были в его власти, Джавдет (к тому времени он так себя окрестил) чувствовал себя едва ли не богом.
Тех пленников, которых не выкупали родственники и не удавалось продать в рабство, Гонза убивал. Справедливо полагая, что хлеб незачем зря переводить. Двое самых крепких абреков выводили несчастного на двор, заломив руки, ставили на колени. Джавдету оставалось лишь, ухватив того за волосы, приподнять голову и провести длинным обоюдоострым кинжалом по натянутой коже горла. Затем с наслаждением он наблюдал, как трепещет жертва в луже собственной крови. Иногда его подмывало прямо там припасть ртом к ране и вдоволь напиться солоновато-сладкой пьянящей жидкости. Но его что-то удерживало от этого шага.
В своем родовом селе он был богат и силен, как феодальный князь, хотя в Чечне испокон веков не было князей, а жили общинно, тейпами. Несмотря на всю силу Гонзы, полевые командиры по-прежнему игнорировали его.
И когда Пастух с Бабаем отправились карать соседний Дагестан, его никто не позвал. Несколько дней Гонза психовал, считая, что с ним так специально поступили, «хотят всю славу себе прибрать».
Еще через несколько дней опомнившиеся от шока и собравшиеся с силами федеральные войска отбросили боевиков и сами двинулись в Чечню.
Призыв президента Ичкерии к полевым командирам защитить Грозный Джавдет воспринял как божественное знамение. Собрав все свои «войска», он направился в Грозный.
Сила у него на тот момент была действительно впечатляющая — почти пятьсот боевиков, вооруженных, что называется, до зубов, десятки грузовых и легковых автомобилей с установленными на турелях крупнокалиберными гранатометами. На двух «КамАЗах», еще недавно таскавших в Ростов «рефрижераторы»-цистерны, установлены платформы с двуствольными зенитными пушками. Замыкающим двигался скотовоз с набитыми внутрь тремя десятками рабов, специально оставленными в живых для земляных работ на оборонительных укреплениях.
Сам Джавдет на белоснежном джипе «Чероки» в окружении четырех адъютантов-телохранителей въехал в Грозный. Но никто его радостно не встречал, в городе полным ходом шла подготовка к новой обороне.
Представитель президентского генштаба указал на район, который надлежало оборонять батальону «бригадного генерала Холилова». За столь высокий титул Гонза был польщен, но этого ему было явно недостаточно.
Готовя огневые позиции, он втайне мечтал, что его батальон подобьет больше всех танков, уничтожит больше всех солдат и захватит больше всех пленных. Тогда он станет вровень и с Пастухом и с Бабаем, а может, и с самим президентом. Чем шайтан не шутит! Так он думал до того, как попал на настоящую войну.
Бои за Грозный оказались далеко не тем, что себе представлял Джавдет. Федеральные войска обрушили на позиции его батальона сотни снарядов и авиабомб. Уже через неделю он потерял всю артиллерию (две зенитные установки и три миномета), большую часть крупнокалиберных пулеметов и автоматических гранатометов. И главное — почти половину личного состава, большая часть которого просто-напросто разбежалась.
Гонза уже не помышлял о лаврах национального героя, хотелось лишь вырваться и остаться в живых. Но федеральные войска наглухо завязали «мешок» вокруг осажденного города, и теперь был только вопрос времени, чтобы истребить боевиков. Это понимали обе стороны.
