— Отставить, майор, — покачал головой генерал. — Не будем тебя светить. Но лицезреть, как банкира выведут в наручниках, я тебе предоставлю возможность.
— Хоть за это спасибо, — хмыкнул резидент.
— А я проконтролирую захват дачи Зорича, вдруг там обнаружим штаб террористов.
После турецкой жары Москва встретила Аркадия Войцеховского сырой прохладой и дождевыми тучами.
«Погода соответствует настроению», — с раздражением подумал банкир, проходя по залу аэропорта. Последние четыре дня он безвылазно просидел в номере гостиницы, ожидая встречи с человеком, который все это задумал. Ему хотелось увидеть его физиономию, похожую на рожу беса-искусителя, взглянуть в его алчные глаза и задать всего один вопрос: зачем?
Зачем нужны были такие затраты — финансовые, человеческие, временные? Чтобы какой-то старый маньяк устроил для себя маленькую войну и любовался через экран монитора, как все затраты превращаются в тлен, огонь, дым, пепел. И чтобы потом говорил о высших целях и компенсации потерь в будущем.
Войцеховский не мог этого понять, вполне разумно считая, что тренировки (испытания) можно было бы проводить на чем-то ненужном или устаревшем...
К сожалению, тот, кому банкир собирался задать эти вопросы, так и не появился. Поэтому, прождав нужный срок, банкир вылетел в Москву.
На стоянке его поджидал черный «Бентли» с немолодым водителем, одетым на английский манер в строгий черный сюртук и черную фуражку с лакированным козырьком.
— С приездом, Аркадий Аркадьевич. — Водитель услужливо распахнул дверцу машины. Войцеховский милостиво кивнул и сел на заднее сиденье.
— Домой? — поинтересовался водитель, усаживаясь на свое место.
— Домой? — переспросил банкир, потом на мгновение задумался. О делах банка он был осведомлен полностью, ничего сверхординарного не произошло за время его отсутствия, но он председатель правления, и подчиненные не должны об этом забывать. — Давай в банк.
Подъехав на полугрузовом джипе Крейга, Сафин решил обосноваться недалеко от поворота, ведущего с Рублевского шоссе в поселок Прозрачные Ключи.
Бодро ступив на землю, он прошел с десяток метров, потом поднялся на небольшой холм, с которого открывалась великолепная панорама поселка, застроенного аккуратными двух-, трех- и даже четырехэтажными виллами, с бассейнами, фонтанами и парками.
— Здесь будет город заложен, — ударив ногой о землю, заявил Сафин.
Его партнер, английский тележурналист Ричард Крейг, неплохо освоившись в России и с языком, и с нынешним образом жизни, выезд за пределы Москвы обставил как обычную поездку на природу, то бишь пикник. Кроме палатки и видеокамеры, прихватил маринованного мяса (пришлось в срочном порядке покупать у шашлычника по цене жареного) и водки. С ними были оператор и две подруги журналиста. Какой пикник без женщин?
Согласившись с Сафиным, все стали разгружать машину — вытаскивать баул с палаткой, спальные мешки, сумки с едой и выпивкой, железный мангал и упаковки с древесным углем. Царило оживленное веселье, свойственное горожанам, выехавшим за город.
Но палатку разложить не успели... Мимо «Лендровера» на большой скорости пронеслось несколько темных иномарок и большой автобус «Мерседес» с затемненными стеклами. Сафин сразу же узнал собровский «мерс», на нем выезжали только на крупномасштабные операции. Уж больно вместительный был автобус.
— Это они, — заорал Анатолий Ричарду. Вместе с заранее предупрежденным оператором, все бросив, они опрометью помчались к джипу. В следующую секунду вездеход взревел двигателем и рванул следом за промчавшейся колонной.
— Эй, вы куда? А что нам делать? — кричали им вслед брошенные и ошарашенные девушки.
Но в ответ донеслось только:
— Жарьте шашлыки.
— Этих русских свиней мы накажем по самому крупному счету, — пьяно бормотал Наблюдатель, пытаясь разлить остаток водки в стаканы. Сидящий напротив Маленький Мук внимательно следил за действиями собутыльника.
На базе уже третий день шла попойка, боевикам из группы Наблюдателя было предоставлено водки, анаши и опиума в неограниченном количестве. Воины-смертники, сознательно обрекшие себя на гибель ради «высоких» идеалов, имели право на маленькие слабости.
Трое суток Маленький Мук имитировал опьянение, на самом деле он следил за поведением боевиков и все больше их ненавидел. Они ему были противны. Козопасы, уголовники и бродяги, возомнившие себя воинами. Их командир, в недавнем прошлом бригадир огородно-полеводческой бригады, корчил из себя полководца. А после того, как половину его непримиримых перебили бодигарды, у него сутки руки тряслись...
— Давай, Ахмед, выпьем за успех нашего дела, — предложил боевик.
— Давай, — согласился Маленький Мук. протягивая руку к своему стакану.
Захмелевший собутыльник не заметил в зажатой руке палестинца рукоятку кинжала. В следующую секунду из-под рукава рубахи выпрыгнул остроконечный клинок. Короткий взмах, и Наблюдатель с хрипом повалился на пол, из рассеченного горла фонтаном хлестала алая густая кровь.
Затянувшись в последний раз окурком сигары, палестинец затушил ее о пустую тарелку. Кинжал французских коммандос удобно сидел в руке. Давным-давно в закрытом учебном центре КГБ, организованном для революционеров Азии, Африки и Латинской Америки, немолодой инструктор рукопашного боя обучил еще совсем юного Ахмеда Деулина приемам филиппинской системы кинжального боя, когда клинок мчится по замысловатой траектории, за один раз рассекая противнику кожу и мышцы в нескольких местах. Самая страшная и самая эффективная система не раз спасала Маленькому Муку жизнь. Но, чтобы не утратить мастерство, необходимы были ежедневные тренировки. А на чем лучше всего тренироваться, как не на живых людях?
Снова зажав в кулаке рукоятку кинжала, Маленький Мук вышел в соседнюю комнату, откуда доносилось невнятное ворчание.
Два десятка пьяных и обкуренных людей не бог весть какие противники. Мастеру подобного класса нетрудно было разделаться с невменяемыми боевиками, дошедшими до скотского состояния. Через пять минут Деулин, как мясник, забрызганный кровью с головы до ног, спустился на первый этаж, где располагались душевые.
Он не испытывал угрызений совести из-за убийства единоверцев, у него давно была другая вера. Коран ему заменила чековая книжка национального банка Лихтенштейна, а зеленое знамя пророка превратилось в грязно-зеленые бумажки с портретами ненавистных американских президентов.
Тщательно вымывшись под тугими струями горячего душа, Маленький Мук насухо вытерся большим махровым полотенцем, потом оделся в свой повседневный костюм и, встав перед зеркалом, принялся завязывать галстук.
«Профессор прав, — размышлял палестинец. — Если технологию фокуса знает хоть один человек, он запросто может раскрыть ее другим. И тогда фокус перестанет быть фокусом. А на фокус с вертолетом слишком много поставлено. Значит, все верно, с гарантией молчат только мертвые».
