«Козырный туз, — мысленно произнес Волин, — что же нам может послужить форой в этом деле? Этим самым козырным тузом? Может, действительно где-то по маршруту движения таджикского эскорта заложить мощную мину? Оставить припаркованную машину или брошенную арбу со взрывчаткой? Проблема. Наверняка дорогу будет проверять служба безопасности Раббани, по крайней мере в самом городе. А брошенную арбу (которую тоже где-то надо достать) запросто утащат бродяги. Можно было бы заложить заряды вдоль дороги и уничтожить весь эскорт фланговым ударом. Но чтобы столько техники уничтожить, надо много взрывчатки. А ее нет».
— Надо бы колонну машин за раз одним махом перемолотить, чтобы никто из «хачиков» не смог выскочить. Там и Нурадина похороним, — задумчиво произнес Ким.
— А если его вообще не будет в колонне? — не согласился со старшим лейтенантом Зульфибаев.
— А тут я с тобой не согласен, Садык, — в разговор включился майор Чечетов, — Хектим мне доверительно сообщил, что после того, как мы штаб Нурадина разнесли, произошло много изменений среди таджиков. Авторитет бывшего муллы сильно пошатнулся, и теперь тому надо торопиться, чтобы укрепить его. Нет, он обязательно поедет.
— Вот бы зажать этот конвой где-то в ущелье, — мечтательно произнес Лебедев. — С флангов накрыть гранатометами, а в лоб счетверенкой Владимирова или лучше «золушкой», чтобы только щепки летели.
Волин на мгновение представил себе картину, описанную мичманом, и тут же в его мозгу вспыхнул ответ на задачу.
— Стоп, — вскрикнул капитан и взглянул на Чечетова. — Командир, есть идея...
Заседание Совета Безопасности ООН последнее время все больше и больше напоминало операционный зал биржи. За большим круглым столом сидели члены Совета Безопасности, перед каждым стояла табличка с названием страны. Мир полыхал междоусобными войнами. В Европе лилась кровь, в разорванной на куски Югославии мусульмане обвиняли сербов и хорватов в геноциде, сербы хорватов и мусульман, хорваты в свою очередь не отставали ни от тех, ни от других. Лилась кровь, горели дома, гремели взрывы. А здесь, в Совете Безопасности, шли дебаты, бесконечные словопрения. Хотя было ясно: кто богат и силен, тот и прав.
Представитель Белого дома, отвечающий за внешнюю политику США, не мог дождаться перерыва, во время которого ему предстоял неприятный разговор с английским министром иностранных дел. Вчера президент звонил премьер-министру Великобритании и довольно долго говорил о ситуации на Среднем Востоке. В конце концов премьер сказал, что прилетающий министр уполномочен провести негласные переговоры. В тот же вечер президент вызвал к себе госсекретаря. Беседа была коротка. Напоследок президент сказал:
— Урегулируйте этот вопрос, но так, чтобы результат был в нашу пользу.
Вот как раз над этим госсекретарь и ломал голову. Наконец был объявлен перерыв. Посланники государств не спеша направлялись к многочисленным выходам из зала заседаний. Английский министр немного задержался, давая большинству покинуть зал, и двинулся к американскому госсекретарю. Американец сказал:
— Хэлло. Не хотите мне составить компанию выпить хорошего кофе? Я знаю недалеко отсюда приличный бар.
Без того продолговатое лицо британца вытянулось еще больше (госсекретарь отметил про себя: «Психологическая атака удалась. Он не ожидал такого поворота, слишком драматизирует сложившуюся ситуацию. Его надо подавлять бесшабашностью»).
— Вы что, хотите проводить переговоры в баре? — багровея, спросил министр.
— А вы хотите, чтобы мы устроили негласное совещание по весьма конфиденциальному вопросу, уединившись в одном из здешних кабинетов? — с усмешкой спросил госсекретарь. — Вам не кажется, что это может привлечь к нам внимание не только представителей других государств, но и любопытных журналистов, которые шляются здесь в поисках сенсаций.
Министр иностранных дел молчал, янки решил его добить.
— Но если время терпит, — продолжал он, — через пару дней мы можем съездить на мою виллу и там, соблюдая этикет, провести секретные переговоры.
— Нет, — наконец выдавил из себя англичанин, — время не терпит. Вернее, я хотел сказать, что это не тот вопрос, который нужно решать очень долго.
— Отлично, тогда поехали.
Через несколько кварталов желтый «Форд» с черными шашечками остановился перед вывеской «Стриптиз-бар». И чернокожий толстяк таксист объявил:
— Ваш адрес, господа.
— Отлично, — проговорил госсекретарь, протягивая водителю кредитную карточку. Пока таксист пробивал через свой компьютер необходимую сумму, министр иностранных дел выбрался наружу и, как статуя, замер перед вывеской. Американец забрал свою кредитную карточку и захлопнул дверцу машины. Госсекретарь, обернувшись, увидел неподвижного англичанина, на которого с крыши потоком стекала дождевая вода.
— Что с вами, дружище?
— Вы решили меня скомпрометировать? — спросил v англичанин, указывая глазами на вывеску.
— А, это, — отмахнулся госсекретарь, увлекая своего спутника вовнутрь, — тихое место, никому в голову не придет здесь нас искать. Тем более что стриптиз тут показывают лишь в темное время суток.
В баре было тепло, сухо и полутемно. Эстрада, где танцевали стриптизерши, была затемнена. Свет горел лишь над стойкой бармена, да на занятых столиках горели светильники, но таких было немного. Госсекретарь выбрал место возле музыкального автомата. Бросив туда несколько мелких монет, он поставил пластинку кантри, заказал две чашки кофе. Когда заказ был выполнен, спросил у британца:
— Итак, что вы хотели?
— Благодаря неумелым действиям вашего представителя сейчас ситуация накалена до предела.
— Что мы можем сделать?
— Отменить задуманное.
— А какие нам с этого выгоды?
— Взамен, — министр сделал небольшую паузу, — мы предлагаем равноправное партнерство.
— Пятьдесят на пятьдесят?
— Да.
— Гарантии? — Госсекретарь решил дожать британца.
— Наш друг, — произносить вслух имя лидера таджикской оппозиции министр не решился даже при играющем автомате, — выставил слишком дорогие условия. Наш Кабинет министров сейчас подсчитывает, во что это предприятие обойдется казне. Завтра вам передадут его требования, после изучения которых мы сможем встретиться и обсудить все детально. А после подписать трехстороннее соглашение.
— А до тех пор?
— До тех пор переговоры замораживаются, — отхлебывая из своей чашки кофе, проговорил британец, — но мы бы хотели услышать, что и с вашей стороны не будут предприняты агрессивные действия.
— Само собой разумеется.
И мужчины пожали друг другу руки.
«Самые короткие в моей практике переговоры, — подумал госсекретарь, — а может, и во всей истории дипломатии».
