В небе над грохочущей и воняющей сожженным соляром колонной стрекотал вертолет.
Рядом с пилотом в кабине геликоптера расположился глава западных провинций Исмаил Хан. Сейчас он внимательно разглядывал бронированную армаду, устремленную на Кабул.
По трем широким дорогам двигались танки, БТРы, БМП, самоходные орудия — все, что досталось моджахедам после ухода 40-й армии и падения режима Наджибуллы.
Кроме череды бронированных коробок, тянущих за собой длинные шлейфы дорожной пыли, по узким горным тропам двигалась кавалерия. С большого расстояния она казалась разноцветной однородной массой, густой и подвижной, как ртуть. Как и танки, кавалерия двигалась к столице.
Подняв к глазам бинокль, Исмаил Хан с восхищением посмотрел в сторону артполка. За самоходными установками «акация» тягачи тянули безоткатные гаубицы. А за ними мощные «Уралы» с зачехленными кузовами везли установки залпового огня «град».
Этих сил вполне хватило бы не только для того, чтобы разоружить или подавить полк Сулеймана Хектима, но и взять сам Кабул. К тому же на аэродроме в Герате в вертолетах сидели лучшие бойцы. Пятьсот опытнейших военных, прошедших подготовку в учебных лагерях корпуса иранских стражей революции. Несколько часов потребуется, чтобы вертолеты доставили этот батальон в Кабульский аэропорт. Настоящие головорезы, обученные ведению войны не только в горах и в «зеленке», они и в городе чувствовали себя как рыба в воде. Этот батальон был козырной картой в игре за высшую власть в стране.
Откинувшись на спинку кресла, Исмаил Хан отключил переговорное устройство (как будто пилот мог через него узнать потаенные мысли Хана), закрыл глаза и задумался.
«Глупо упускать подвернувшийся шанс. Рашид Дустум с боями рвется, теряя людей и технику, рискуя потерпеть поражение и все потерять. А меня позвали, попросили чтo же, можно и попробовать. Как получится? Тут на все воля Аллаха».
Снова оторвавшись от спинки кресла, Хан через бинокль рассматривал свои войска. Никто, даже командиры полков и бригад, не знали об истинной цели маневров. Сейчас главное — не спешить, поспешность подозрительна. Заподозрив главу западных провинций в измене, Раббани может потребовать вернуть войска обратно на границу с Ираном, а тогда у Исмаила Хана будет два пути — либо подчиниться и вернуть войска, либо прорываться в Кабул с боями. Но тогда все на него набросятся: и те, кто предан Раббани и ИОА, и другие партии не откажутся от уничтожения сильного конкурента.
«Поэтому никакой спешки».
Только через четверо суток бронекавалерийская орда подойдет к Кабулу. Сперва раскинувшись лагерем под городом как верные части президента. Никто ничего не узнает о заговоре, потому что это заговор одного человека. Пройдет несколько дней, пока все привыкнут, а потом... В конце концов, зачем уничтожать полк Сулеймана, его можно будет переманить на свою сторону, тем самым обеспечить себе подкрепление едва ли не в центре Кабула.
«Пожалуй, я ему предложу пост министра обороны, — мысленно Исмаил Хан вел переговоры с младшим Хектимом, — если будет мало, могу уступить даже пост премьер-министра. Шайтан с ним, пообещать можно что угодно. Главное, чтобы согласился выступить против Раббани».
Солнце медленно опускалось за гребни гор, вертолет описал еще один круг над многокилометровыми колоннами. Включив переговорное устройство, Исмаил Хан громко произнес:
— Возвращаемся в Кабул.
Пилот в пластиковом шлеме с опущенным светофильтром послушно кивнул, выравнивая винтокрылую машину.
К вечернему намазу Хан должен быть в президентском дворце, никто не должен его заподозрить в темных помыслах. Хотя внешне он оставался совершенно спокойным, внутри у него все клокотало. Жажда власти — вот он, вселенский наркотик, и отведавшему его однажды хочется еще и еще.
Снова отключив переговорное устройство, Исмаил Хан тяжело вздохнул и подумал: «Чтобы стать законным главой государства, власть надо сперва захватить, а потом самому ее и узаконить...»
Джеймс Фишер принял из рук майора Моула сигару. Руки резидента мелко дрожали. Видя его состояние, командир рейнджеров зажег спичку и поднес ее к лицу Джеймса. Тот, забыв откусить кончик сигары, сунул ее в рот и стал глубоко затягиваться. Сигара плохо раскуривалась.
Полчаса назад напуганного едва ли не до смерти резидента в «логово» рейнджеров привез Рано Турхамадин и рассказал майору, что Фишер появился у него в таком состоянии среди ночи. Чтобы как-то успокоить своего шефа, афганцу пришлось опоить его отваром опиумного мака. Но едва он пришел в себя, его снова стала бить нервная дрожь.
Не зная, как его успокоить, Рано решил отвезти американца под защиту вооруженных сил США.
Майор Моул подробно выслушал рассказ Фишера. На дворец полковника Хектима был совершен налет моджахедов. Страшного облика, вооруженные до зубов душманы искали полковника, объявив, что они солдаты правительственных войск, а Хектим — подлый изменник. Резидента вовремя спрятала в саду преданная Хектиму служанка. Там он просидел до середины ночи. Но потом возле дворца разгорелся жуткий бой, нервы Фишера не выдержали, и он сломя голову бросился к Турхамадину, рискуя быть подстреленым каким-нибудь патрулем во время комендантского часа. Но бог был милостив к нему.
Пытаясь раскурить неподатливую сигару, Джеймс твердил:
— Это все работа этого британца, пока там в Лэнгли перечитывали Киплинга, придумывая название операции и свои дурацкие пароли, Д’Олэнторн нанес удар, упреждая будущие наши действия. Исчезновение Мансура Хектима, уверен, тоже его работа. Сукин сын.
Слушая бормотание резидента, майор Моул угрюмо курил, за четверть часа до приезда Рано и Фишера радист группы перехватил сообщение через спутник связи: англичане разворачивали свои силы в Аравийском море.
«Если я сейчас сообщу ему эту новость, — подумал майор, — Фишера, пожалуй, разобьет паралич. Столько лет на нелегальной работе, неудивительно, что у него паранойя. Не дай бог нам здесь надолго застрять».
— Алан, — обратился Моул к радисту Тарвиту, — когда у нас сеанс связи с базой?
— Через два часа.
— Подготовьте шифровку с краткой информацией мистера Фишера. И добавьте... впрочем, не надо.
— Есть, сэр...
— Так, мужики, — тихо произнес Чечетов, собрав вокруг себя бойцов группы, — вроде все ясно. Мы точно знаем, где Нурадин. Теперь остается одна небольшая деталь — разведка позиции вокруг английской миссии. Нужно торопиться, а то опять опоздаем. Это у нас, как говорится, «дембельский аккорд».
— Дембель в мае, — махнул рукой Ковалев, — все по... барабану.
Чечетов сверкнул глазами в сторону Гоги, но ничего не сказал. Опытный диверсант, он как никто другой понимал настроение бойцов. Столько времени группа, что называется, в пасти у черта. Нервы на пределе, каждую ночь вылазки, потери. (Майор скосил взгляд в сторону, там у дальней стены был закопан труп Скалия, а рядом с ним тело застрелившегося полковника Хектима.)
