То, что ему довелось увидеть там, Моул нигде больше не видел. Раздираемый политическими противоречиями, город сеял смерть всему живому внутри и смерть снаружи, где на подступах к Бейруту стояли войска Израиля и международные части «миротворцев». Обстановка в городе накалялась с каждым днем, грозя закончиться большой резней. Задача объединенной группы была предельно ясной — подготовить позиции для высадки дополнительных сил американской морской пехоты.
Как только группа подготовила плацдарм для высадки, тут же, как по мановению волшебной палочки, на горизонте появились серые силуэты боевых кораблей 6-го флота США, где главенствовали авианосец «Эйзенхауэр» и линкор «Нью-Джерси», снятый с консервации и пущенный в ход для опробования старых систем вооружения перед модернизацией.
Отпуск лейтенанта Моула затягивался на долгих полгода. И за эти полгода ему довелось увидеть массированную бомбардировку жилых домов десятками крылатых «корсаров», корректировать огонь 16-дюймовых орудий главного калибра «Нью-Джерси» — взрыв одного полуторатонного снаряда стирал с лица земли городской квартал.
«Миротворцы» вели против этого города тактику «выжженной земли», утверждая, что только так можно бороться с исламским терроризмом. Но, как говорится, «кто посеет ветер, пожнет бурю». Вскоре мощные взрывы уничтожили штабы морской пехоты США, французских Вооруженных сил, а затем та же участь постигла штаб израильской армии в соседнем городе Тир.
Неожиданно пик ближневосточной конфронтации пошел на убыль. Израильские части откатывались на юг, а еще через полгода «миротворцы» стали покидать Бейрут.
Вернувшись в Европу, где размещалась его часть, Моул часто задавал себе вопрос:
«Что же случилось?».
Пока однажды ему не растолковал один из ветеранов бейрутской высадки.
— На чашу весов Ближневосточной войны была брошена еще одна гиря (и довольно большая) — советский отряд кораблей Средиземноморской флотилии. Именно появление еще одной армады ознаменовалось серией мощнейших взрывов.
— Мы стояли на пороге третьей мировой войны, — криво ухмыльнулся ветеран, потягивая свой джин. — Нужно было делать выбор. Стоя перед новыми выборами, президент и правительство решили в пользу «худого мира», дав возможность арабам самим разобраться в своих проблемах. Ближневосточная война не скоро затихла, но начало было положено именно тогда.
— Уверен, что за кровавую баню, устроенную нашим парням в Бейруте, кое-кто в Кремле получил высокие правительственные награды, — пьяно бормотал ветеран.
Прослужив четверть века в эпоху «холодной войны», он в любой неприятности видел вездесущую «длинную руку Москвы». Впоследствии, пройдя десяток военных конфликтов и дослужившись до майора, Моул понял, что в большинстве случаев так оно и было. Две супердержавы, как правило, решали свои проблемы через третьи страны.
Сейчас, прислушиваясь к грохоту уличного боя, Терри почему-то вспомнил о второй супердержаве. Хотя уже почти два года как перестал существовать Советский Союз, но оставалась его преемница — Россия. В прошлом стержень огромной империи, раскинувшейся на одной шестой земной суши. Пройдет время, и Россия вернет свою мощь, свое величие и станет вровень с другими крупными державами. И снова всему миру придется считаться с ее мнением.
Терри Ли Моул тяжело вздохнул, неожиданно он вспомнил некогда модный шлягер «Распутин» негритянской группы «Бони-М» и мысленно произнес:
«Ох уж эти русские»...
Утро президента Раббани началось с чрезвычайного совещания Кабинета министров. Обсуждался один вопрос — исчезновение Мансура Хектима. Но за час до этого в своих покоях доктор богословия Бархунадин Раббани встретился с Ахмадом Шахом Масудом и Исмаил Ханом, полевыми командирами, имеющими больше силы и власти, чем все остальные министры и полевые командиры Исламского общества Афганистана.
Вчера днем подразделение радиоперехвата запеленговало, а затем и расшифровало переговоры двух командиров полков пятьдесят третьей дивизии Дустума. Суть этих переговоров сводилась к тому, что советник президента Афганистана по безопасности предал своего хозяина, раскрыв лидеру НИДА тему и результаты переговоров с лидером таджикской оппозиции. А также решение президента Раббани заменить несгрворчивого муллу на послушного полевого командира.
Сообщение было настолько абсурдным, что, узнав о нем, министр обороны Ахмад Шах поспешил к президенту. Выслушав доклад, доктор Раббани сознался, что действительно поручал полковнику Хектиму подготовить замену Абдулхану Юсуфу Нурадину и что, кроме их двоих, об этом никто не знал. Из всего этого вытекало, что Мансур Хектим действительно предатель.
Министр обороны потребовал президентского указа на немедленное умерщвление изменника. Но Бархунадин обладал живым умом и громадным жизненным опытом, чтобы не делать поспешных выводов. Президент не исключал, что Хектим в поисках нового лидера таджикской оппозиции мог где-то «засветиться», а враги это тут же использовали.
— Нет, — наконец произнес Раббани, — сначала надо его допросить.
В тот же вечер во дворец полковника Хектима был отправлен большой отряд моджахедов с приказом арестовать полковника, как только он вернется в Кабул. Но ночью на эскорт Мансура Хектима было совершено нападение. Моджахеды, прибывшие арестовывать советника, попытались отбить его, но сами наткнулись на засаду и понесли большие потери.
С рассветом все воинские части ИОА были приведены в повышенную боевую готовность, жители столицы прятались по домам, ожидая новых боев. В президентский дворец съезжались министры, намечалось экстренное совещание Кабинета.
После утреннего намаза Бархунадин Раббани встретился с руководителями западных и северо-восточных провинций Афганистана.
— Так что же произошло? — присаживаясь на ковер, спросил президент, поглаживая седую бороду.
— Хитрая лиса, почувствовал западню и сбежал, изобразив похищение, — зло проговорил Ахмад Шах Масуд, он как никогда был зол на старика богослова, не позволившего прикончить предателя, где бы он ни был. А теперь...
— Но ведь погибли все охранники Хектима?—негромко произнес Исмаил Хан. — Может, его действительно похитили?
— Нет, — отрезал министр обороны, — Мансура Хектима долгие годы учили лучшие специалисты КГБ. Недаром он у них дослужился до полковника. Живя долгие годы в паутине интриг, Хектим давно создал сеть своих осведомителей и подготовил возможность побега. Как только мои люди отправились во дворец Хектима, его тут же известили, и Мансур сразу отреагировал.
— Но даже если это так, — Раббани говорил медленно, как будто цедя слова, — он не мог покинуть Кабул незамеченным. Где он может скрываться?
— Где угодно, — ответил Ахмад Шах, — от ночлежки для бездомных до миссии ООН, где скрывается его друг Наджиб.
— Это вряд ли, — проговорил Исмаил Хан, — если бы Хектим укрылся в миссии, Наджибулла задушил бы своими руками бывшего подчиненного, по милости которого теперь сидит в заточении.
