— Почти пятьдесят секунд с момента затемнения до условного сигнала. Неплохо.
— А халатик-то мой тю-тю, — глядя на огонь, задумчиво произнес Лебедев.
— Нужен халат, сними с часового, — так же бесстрастно произнес Ким и тут же добавил с издевкой: — Правда, он вряд ли на твое пузо налезет.
— Какое пузо? — возмутился мичман, стуча себя по животу.
И действительно, ватник на нем болтался. За время рейда упитанный морской волк потерял добрый десяток килограммов, даже покрытое пятнами веснушек лицо заострилось, делая его еще больше похожим на медвежью морду.
Когда все трупы, включая труп часового, были разложены вокруг костра, Лебедев ухватил из штабеля два верхних ящика и бросил их в костер. Брызнул сноп искр, и пламя тут же поглотило ящики.
Оба офицера в страхе отпрянули от костра.
— Рано пугаетесь, — спокойно произнес Лебедев. — Но зато когда рванет, никакой хер не определит, от чего эти «духи» передохли. А когда сдетонируют все ящики, то вообще...
— Пора делать ноги, — возбужденно произнес Ким.
— Пора, — согласился Лебедев, и спецназовцы по одному двинулись к проходу.
Снаружи их уже ждали остальные. Впереди стоял Чечетов с разгрузочным жилетом и автоматом Волина. За ним Скалий с перевесившимся через плечо связанным «языком». У самой дороги Зиновьев с пулеметом и Ковалев.
Группа диверсантов цепочкой двинулась в сторону военной комендатуры. Через четверть часа Кабул был разбужен сильным взрывом. Еще один форт-пост перестал существовать...
Второй день совещаний в резиденции сэра Д’Олэнторна не принес никаких результатов. Таджик оказался более умным и хитрым, чем могли предположить в «МИ-5». Он не собирался себя и свою организацию продавать за гроши, но и то, что он требовал, было выше полномочий английского эмиссара.
Как и в случае с Раббани, переговоры зашли в тупик, но в этом уже была вина англичан. Чарльз Д’Олэнторн рассматривал сидящего напротив него таджика. Абдулхан Юсуф Нурадин был одет в приличный темно-коричневый костюм, белую рубаху и черный (под цвет бороды) галстук. Он старался соответствовать уровню международных переговоров. Лишь шелковая чалма на голове муллы указывала на восточную принадлежность Нурадина. Его спутники были одеты попроще.
С противоположной стороны сидел один сэр Д’Олэнторн, он вел единолично переговоры и один должен был нести ответственность за результаты. Дилетант мог бы тешить себя мыслью, что руководство королевской разведки доверяло ему единственному решать судьбу этих переговоров, но сэр Чарльз давно служил в Интеллидженс сервис, чтобы подумать, что его пустят «на самотек». Наверняка здесь каждый дюйм прослушивался сверхчувствительной аппаратурой, и если Д'Олэнторн допустит оплошность, его всегда смогут заменить на более тактичного «дипломата». Заглянув в черные глаза Нурадина, сэр Чарльз спокойно произнес:
— Ваши условия о подписании документов на уровне Кабинета министров ее величества, отправке группы бойцов для учебы в английских высших учебных заведениях, о вооружении ваших отрядов должны будут решаться в Лондоне на определенном уровне.
Сжимая черные шарики четок, Нурадин смотрел сквозь эмиссара английской разведки, его слова звучали четко, без всяких восточных прикрас.
— Мы можем продолжить переговоры только после принятия всех наших условий.
— Но, может, мы сначала согласуем вопрос о поставках продовольствия и медикаментов в ваши лагеря беженцев? Можно будет открыть там и английские школы для ваших детей, они смогут получить европейское образование, что впоследствии скажется на развитии свободного Таджикистана. А также военное обучение при помощи наших инструкторов... — Д’Олэнторн пытался выторговать хоть что-то у Нурадина, но мулла был непреклонен.
— Нет, — отрезал он, — все вопросы мы решаем сразу и закрепляем их документально.
Нурадин понимал, что Англии хотелось иметь тайное влияние на таджикскую оппозицию, не раскрываясь перед всем мировым сообществом, что они поддерживают оппозицию в стране, раздираемой противоречиями гражданской войны. И к тому же тайная поддержка обойдется куда дешевле, чем официальная. Абдулхан Юсуф Нурадин имел четкое представление о том, как не продешевить.
— Но потребуется время для решения этих вопросов.
— Я готов подождать, но недолго, — и здесь Нурадин не лицемерил. Он будет ждать в особняке английского эмиссара под охраной английских командос, но не столько ответа английских министров, сколько своего разведчика, которого он отправил выяснить, почему его штаб ни разу не вышел на связь.
Пока в большом зале проходили переговоры, капитан Вудхолл обходил посты своих сасовцев. Парашютисты с оружием на изготовку стояли у дверей, оконных проемов, на лестнице, ведущей в подземный гараж. С приездом таджикской делегации Алоиз Вудхолл поселил их на верхних этажах, оставив своим людям и Д’Олэнторну первый этаж. Секрет такого гостеприимства был прост: в случае нападения на особняк англичанам будет легче отойти в гараж, где приготовлен транспорт для прорыва. Да и парашютистам вместе с гуркхами будет легче отбиваться. Но интуитивно капитан не чувствовал опасности, а это чувство его никогда не подводило.
Из большого зала в сопровождении своей свиты вышел Абдулхан Нурадин и прошествовал к лестнице, ведущей наверх. Английские парашютисты взяли оружие «на караул».
Молодой пулеметчик пуштун Садык, придя в себя, долго страшился открыть глаза. Воспоминания о случившемся повергали юношу в состояние животного ужаса. Как истинный мусульманин он не боялся смерти, а смерть в бою считал высшим подарком Аллаха, но то, что произошло... Он сидел в ожидании, когда придет его очередь затянуться горьковато-сладким дымом гашиша, чтобы расслабиться, улететь на небеса. Все мысли молодого моджахеда были только этим и заняты, когда невидимая сила сковала его рот и горло. А затем оторвала от земли, потащила в темноту. Садыку сделали укол.
Несколько минут прошли в томительном ожидании, вдруг он почувствовал, как его тело стало невесомым и поплыло вверх к небесам на встречу с вечным удовольствием. С ним заговорили на родном языке пуштун, и Садык стал отвечать на вопросы странного незнакомца. Глаза юноши закатились, и он все говорил, говорил.
Волин проснулся от легкого толчка в плечо, открыв глаза, он встряхнул головой и широко зевнул. Над капитаном стоял мичман.
— Время, — хрипло произнес Лебедев. Это означало, что сейчас очередь Игоря заступить на пост.
Расправив плечи, Волин потянулся до хруста, вскочил на ноги, взял с земли автомат и не спеша двинулся в сторону обвалившейся стены, по обломкам которой можно было подняться на второй этаж. Наверху возле оконного проема сидел Ковалев и через оптику снайперской винтовки рассматривал улицы проснувшейся столицы.
— Как дела? — спросил капитан, стараясь подавить зевоту.
— Пока все тихо, — опуская винтовку, ответил Гога.
