— Все в порядке, сэр, — не оборачиваясь доложил командир корабля.
Командующий оглядел бесстрастные лица членов экипажа, спросил:
— Почему такие хмурые лица? Какие проблемы?
— Сэр, — неожиданно к командору повернулся второй пилот, в его глазах читалось любопытство,—уже сколько месяцев не была задействована система АВАКС, и вот снова. Неужели все поворачивается вспять? В Москве ведь красным не удалось захватить власть, так почему же?
— При чем здесь Москва? —удивился командор. — Нам приказано действовать в связи с директивой президента о борьбе с контрабандой наркотиков и оружия. С развалом СССР их внешняя граница стала фикцией, особенно воздушная, нам необходимо установить интенсивность нарушения границы в Пакистане, Афганистане, Индии. Если таковые действительно принимают угрожающие масштабы, то будут задействованы спутники-шпионы для выявления взлетно-посадочных полос, истребительная авиация для уничтожения воздушных нарушителей, а также наземные силы государств, где разместились базы контрабандистов.
Хагосон рассказывал о новом применении многомиллионных военных машин и почти верил в это сам. Хотя знал, что весь рассказ от начала до конца есть продуманная «легенда» — плод труда аналитиков в кулуарах штаб-квартиры ЦРУ, цель которой — прикрыть главную операцию. В которой были заинтересованы промышленные воротилы страны, настоящие хозяева государства. Их слово —закон.
За стеклами пилотской кабины чернела густая, как мазут, ночь. Над «Сентри» поблескивал и Млечный Путь, знакомые созвездия. Внизу клубились волнистые облака. Слушая командора, все члены экипажа сейчас смотрели на него. А он стоял у дверей, высокий, в хорошо скроенном отглаженном мундире, украшенном разноцветной колодкой боевых орденов. Хагосон ждал. Неожиданно за спиной командора открылась дверь, и появилась физиономия Лейноса.
— Дэнис, черт возьми, — театрально воскликнул локаторщик и вопросительно поглядел на командора, — что происходит, мои операторы не могут сориентироваться. Где мы летим?
Оба пилота, как по команде, повернулись к курсовому компьютеру.
— Мы вторглись на территорию Афганистана. Еще не хватало, чтобы моджахеды сбили нас американским «стингером», — воскликнул второй пилот.
— На такой высоте никакой «стингер» не достанет, — спокойно произнес командор. Летчики удивленно уставились на него, в аналогичной ситуации любой большой начальник кричал бы, угрожал, но не таков Роберт Хагосон. Притом все шло по заранее принятому плану.
— Спокойно, парни, спокойно, совершите разворот и возвращайтесь на территорию Пакистана.
— Норин, отключи автопилот, — скомандовал майор Уэйдсон, — беру ручное управление на себя.
Второй пилот щелкнул тумблерами, отключая электронику управления, но курс крылатой машины не изменился, Норин удивленно взглянул на командора. Тот спокойно объяснил:
— С таким «грибом», как у нас на крыше, без последствий резко не повернешь. Необходим плавный разворот.
Говоря это, Уэйдсон не отрывал взгляда от дисплея штурманского компьютера, самолет стремительно приближался к заданной точке. Еще полторы минуты... минута. Майор слегка довернул штурвал, его рука скользнула по приборному щитку, под ним были установлены две кнопки, майор нажал левую. По невидимым проводам пробежал ток, включив динамик звукового сигнала в грузовом отсеке.
Закончив полный разворот, Уэйдсон вывел «Сентри» в заданную точку, на этот раз майор надавил правую кнопку. Неожиданно самолет тряхнуло, он слегка накренился.
— В чем дело, бортинженер? — недовольно вскрикнул командир самолета, хотя точно знал, что направленным взрывом сорвана внешняя дверь в грузовом отсеке.
— Разгерметизация грузового отсека, — мгновенно доложил бортинженер, шоколадный негр с седыми, коротко остриженными волосами.
— Снижаемся для стабилизации давления, — объявил второму пилоту Уэйдсон и тут же добавил: — Радист, сообщение на базу: «Из-за аварии в грузовом отсеке получены повреждения. Не имею возможности для продолжения задания, возвращаюсь на базу».
Когда наконец самолет закончил экстренное снижение и, в последний раз нырнув, снова принял горизонтальное положение, майор Дэнис Уэйдсон повернулся и посмотрел прямо в глаза командора. Лицо Роберта Хагосона оставалось бесстрастным, лишь глаза дрогнули и на мгновение закрылись. Это была наибольшая похвала в данной ситуации. И вновь из дверного проема появилась физиономия Сэма Лейкоса. Лицо локаторщика было смертельно бледным.
— Ну, что я говорил, — зачастил он, — будут у нас неприятности из-за этого чертова ангара. Так и получилось, слава богу, совсем не гробанулись, а то...
Что могло бы произойти в худшем случае, Лейкос не успел договорить, его одернул командор, произнеся ледяным тоном:
— Капитан Лейкос, займите свое место согласно боевому предписанию.
Локаторщик юркнул обратно в салон, но он был недалек от истины. Все случившееся было результатом пребывания самолета в закрытом ангаре. Операция «Шерхан» вступала в оперативную фазу, главную фазу. Летчики свою миссию выполнили...
«Пилигриму».
Операция «Упреждение» отменяется.
Следует полностью переключиться на операцию «Контрольный выстрел». Обеспечить временную базу для исполнителей, продумать, найти и подготовить место для засады. Подготовить маршрут отхода в сторону таджикской границы.
С момента встречи с группой вы переходите под командование старшего. С ним обсудить план операции, действия координации и вспомогательной помощи...»
Дальше шла дата рандеву, координаты, условный сигнал, пароли и, наконец, подпись «Аксакал». Запомнив информацию, Рано Турхамадин сжег листок пергамента. Отмена предыдущей операции означала, что группа диверсантов либо уничтожена, либо пропала без вести, или же что с ней — неизвестно. Факт в том, что командование на первой группе исполнителей поставило крест. Факт другой: изменение названия операций без Изменения ее цели говорит о том, что сейчас берутся за дело высококлассные профессионалы. «А я теперь как слуга двух хозяев», — усмехаясь, подумал Рано. Сегодня он должен помочь Джеймсу Фишеру, как-никак и он, афганский купчишка, стал составной частью, деталью операции «Шерхан», — хорошо хоть, что два рандеву назначены на разные дни...
Удар был смягчен зыбким пустынным песком. Поднявшись на ноги, майор Моул подтянул стропы парашюта, затем, скомкав купол, содрал с головы тяжелый гермошлем, отстегнул кислородную маску и с удовольствием вдохнул полной грудью прохладный воздух ночной, остывшей пустыни. Майор отстегнул рюкзак с вооружением и пристегнутым к нему баллоном с кислородом, затем, потянув за замок «молнии», расстегнул высотный скафандр. Скомкал его и бросил на парашют.
«Как я ненавижу эти высотные прыжки», — с раздражением подумал майор.
Прыжки с сорока тысяч футов требуют не только большой смелости, особого мастерства, но и специальной экипировки. После приземления не сбросишь парашют и не растворишься в темноте, тут целый ритуал. И без него никак не обойтись. Выкопав большую яму, майор впихнул туда уже ненужную прыжковую амуницию, тщательно засыпал ее песком, утрамбовал, до рассвета ветер не оставит никакого следа ночного происшествия. Подхватив рюкзак, Моул извлек из него «кольт-командо» — портативную модель армейской винтовки «М-16». Сняв оружие с предохранителя, он, прихрамывая (во время свободного падения майор столкнулся с оторванной взрывом дверью от грузового отсека), двинулся на свет. Впереди, на месте сбора группы, мигал светлячок «маяка». К тому времени, как Терри Ли Моул доковылял до условного места, здесь уже собрались все члены группы рейнджеров. Все были одеты в бледно-коричневый «пустынный» камуфляж, такого же цвета панамы и с оружием на изготовку.
