— Ну, тогда наливай.
Выпили, закусили.
— Так какие тебе люди нужны, Володя?
— Мне нужны трое-четверо афганцев, специалистов по ликвидации. Снайперы, саперы, пулеметчики и тому подобное. К тому же нужен старший группы — афганец или наш, только чтобы был опытный.
— А четверых хватит?
— Мы их усилим такой же группой «терминаторов».
— Место действия?
Другому бы генерал не сказал, но Тимуру ответил правдиво: «Кабул». Глаза Гамбарова вспыхнули азартным огнем, но, справившись с эмоциями, он спросил:
— Я могу возглавить группу?
— Нет, — буркнул Талащицкий. — Ты должен руководить здесь, а мне нужен кто-то помоложе.
— Хорошо, — вздохнул полковник, снова наполняя рюмки. — Я представлю тебе несколько кандидатур, сам выберешь...
Рано объехал злачные места Кабула, пытаясь отыскать диверсантов, хотя прекрасно понимал, что спецназовцы прибыли в Кабул не на танке и, естественно, не с погонами «СА». Для того чтобы отыскать группу, надо иметь зацепку, а ее-то у «крота» как раз и не было.
С восемьдесят шестого года латиноамериканский исламист Рано Турхамадин рвался помогать своим братьям по вере на далекой родине, в Афганистане. Приехав в Пакистан, Рано где деньгами, а где и просто пламенной речью помогал воюющим повстанцам. Дважды с караваном переходил границу, привозя медикаменты и продовольствие страдающим от бомбардировок дехканам из мятежных районов. Пламенные речи Рано достигли слуха «нужных ушей», лидеры оппозиционных отрядов привлекали его на свою сторону, обещая всякие блага. Но Рано не влезал в политику, говоря, что он «всего лишь слуга Аллаха» и его долг помогать единоверцам. Скромность в сочетании с бурной деятельностью сделали свое дело, на Рано обратил внимание сам лидер Исламского общества Бархунадин Раббани. Однажды доктор Раббани пригласил к себе в ставку Рано Турхамадина. Богобоязненный старец долгое время говорил о борьбе против русских захватчиков.
— Если каждый мусульманин убьет по русскому, война закончится через месяц, — говорил доверительно Раббани.
Слушая его, Рано улыбался и кивал, про себя думая: «Если бы так ставили вопрос в Кремле, с вами было бы покончено за две недели».
Но в ответ он говорил:
— Я купец, мое дело купил, продал. Деньгами помочь страждущим я могу, а вот воевать нет.
Подобный ответ очень понравился будущему президенту Афганистана. И когда Раббани пришел к власти, он не забыл купца из далекого Эквадора, приблизил, назначив его поставщиком продовольствия в армию. После этого Рано Турхамадин часто бывал в президентском дворце, иногда встречался с самим президентом, но чаще он виделся с министром обороны Ахмадом Шахом Масудом.
Цель, поставленная КГБ, была достигнута, «крот» был вживлен едва ли не в самые верхние слои новой власти. Бывший выпускник специальных курсов разведки уже и сам просматривал открывающиеся перед ним перспективы (несмотря на развал Союза и КГБ, отдел внешней разведки не бросал своего «крота» на произвол судьбы, помогая деньгами и информацией экономического типа). Доходы, а значит, политическое влияние купца росли.
Пройдя через только что подметенный плац, генерал Талащицкий обратил внимание, что Гамбаров следил не только за своими «фантомами», живущими под многометровой толщей земли, но и за территорией. Все вокруг блестело и сверкало. Молодые, коротко постриженные солдаты в не по размеру большой полевой форме и тяжелых кирза-чах, надраенных едва ли не до блеска, передвигались по территории части только бегом.
«Дрессирует, как десантников», — хмыкнул генерал, следя за Гамбаровым и искоса наблюдая за мельтешащими срочниками. Полковник быстрым шагом преодолел расстояние от здания штаба до бетонного блока закрытой котельной. Открыв своим ключом бронированную дверь, Гамбаров пропустил командующего спецназом вперед и зашел следом. Трехсоткилограммовая дверь бесшумно закрылась, едва щелкнув замком.
— Ну и бардак здесь, — хмыкнул генерал-майор, оглядываясь. Особую интернациональную бригаду он посещал впервые. В котельной творился хаос — пыль, паутина, ржавые механизмы и разбитые экраны приборов.
— Вах, как нэхорошо получаэтся, — с кавказским акцентом произнес совершенно серьезно полковник Гамбаров, затем, улыбнувшись, на чистом русском добавил: — Если бы не наложенный гриф секретности, я бы давно заставил моих «щеглов» навести здесь порядок, а так, извините, товарищ генерал.
Пройдя в глубь помещения, Гамбаров завернул за махину котельной установки. Открыв ржавую коробку приборного щитка, полковник сунул вовнутрь длинную пластину кодового ключа. Мгновенно отъехал кусок бетонной стены, за которой оказалась кабина обычного бытового лифта.
Полковник, нажав кнопку «вниз», объяснил генералу:
— Шахта имеет шесть галерей, расположенных одна под другой.
— Это что, единственная связь с внешним миром? А в случае экстренной эвакуации как ты из этого достанешь почти тысячу человек? — поинтересовался Талащицкий. Решение о базировании бригады под землей принимали еще до него, и генерал сейчас сам хотел убедится, что это решение было правильным.
— У нас имеется десять платформ, способных доставить на поверхность полторы тысячи человек в полной боевой экипировке. Со всех уровней и одновременно.
— Что, все сюда, в котельную? Тесновато вроде, — продолжал расспрашивать генерал.
— Нет, котельная — это, я бы сказал, парадный ход для проверяющих, а для подразделений Эвакуационные платформы выходят в ангары автопарка. Все рассчитано до мелочей. В течение десяти минут мы можем весь состав посадить на технику. Лишь бы ее хватило. А срочную службу и того быстрее.
Кабина лифта бесшумно опускалась вниз, оба военных молчали. Полковник размышлял над тем, какие недостатки генерал может обнаружить, а генерал мысленно себе представлял картину подземного учебного центра. Хотя когда-то и слышал что-то от своих контролеров, но вникать в подробности не было времени.
Наконец лифт замер, со змеиным шипением отворились задвижки дверей, и в глаза ударил яркий свет. По высокому бетонному потолку тянулись длинные пунктиры люминесцентных ламп. Возле лифта стоял дежурный офицер. Широкоплечий верзила в прилично выцветшем камуфляже был перетянут широким ремнем с большой кобурой для «ТТ», а под правым плечом ютился портативный пистолет-пулемет «кедр». На голове у дежурного вместо уставной кепки была офицерская фуражка, верх которой был затянут пограничным камуфляжным чехлом. Увидев командира бригады, дежурный быстро и четко почти на чистом русском доложил:
— Товарищ полковник, личный состав бригады на занятиях. Больные и травмированные в санчасти. Докладывал капитан Юзеф Шпаковский.
— Вольно, — козырнул полковник и, повернувшись к командующему, произнес: — Верхнюю галерею у нас занимают спальные помещения, душ, туалет, столовая. Несколько тренажер-классов медицинской помощи, радиодела, теории реактивного вооружения.
