— Так что же он, паскуда, раз боялся, решил нас заложить, чтобы от своих страхов избавиться, — к диверсантам подошел Ковалев и, криво ухмыляясь добавил. — Пять лет назад он овдовел, теперь его жена овдовеет.
— Короче, Ковалев, — отрезал капитан, — что вы выяснили?
— Хорошая застава, добротная. Ее, по-видимому, строили наши доблестные мотострелки в годы недавней войны. Рассчитана на прикрытие подходов к столице ДРА, городу Кабулу, и стратегического шоссе. На вооружении имеется дальнобойная гаубичная батарея, минометная батарея, а также две счетверенные установки Владимирова. Другое оружие я не считал, а боеприпасов видимо-невидимо, удивительно, как в такой потасовке не рвануло. Убито двадцать семь «духов», еще восемь лежат в блиндаже обдолбанные и ничего не соображают, но я думаю, что это не весь состав гарнизона. Их, как минимум, должно быть вдвое больше. Другие либо дезертировали, либо подались на поиски наркоты. Хотя гашиша здесь полно.
— Что будем делать, мичман? — глядя в глаза Лебедева, спросил капитан.
— А что делать? — пожал плечами мичман. — Взорвать все надо к чертям собачьим. Только что вы, товарищ капитан, собираетесь делать с пленными? Отпустить?
Издевка в голосе Лебедева нисколько не трогала Волина, но он сам понимал, что с пленными надо что-то делать. Отпустить — себя выдать. Нейтрализовать? То есть ликвидировать?
— Гога, отведи водилу к обдолбанным и запри там, — наконец произнес Волин.
— Есть, — Ковалев попытался изобразить щелчок каблуками, затем ткнул стволом автомата в жирный бок афганца, почти ласково сказал:
— Пошли, «хачик», там еще найдется на пару мастырок, пыхнешь напоследок.
Афганец что-то жалобно залепетал, но на его бормотание никто не обратил внимания.
— Что будем делать с блокпостом, товарищ капитан? — спросил Лебедев.
— Мы диверсанты, и наша специфика обязывает все взорвать, — ответил Волин. — Только у меня пластита маловато, — Игорь показал два двухсотграммовых бруска.
— Ничего, тут полно подручной взрывчатки. Как-нибудь перебьемся.
Вернулся Ковалев. Лебедев спросил его:
— Слушай, Гога, ты здесь все обшмонал, взрывчатки случаем не видел?
— А как же, — хмыкнул Ковалев. — Возле минометной позиции есть блиндаж, там чего хочешь полно. Хоть взрывчатки, хоть взрывателей, хоть детонирующих шнуров. Настоящий склад, наверное, там свое «хозяйство» держала саперная группа.
— А ну покажи.
Двое диверсантов двинулись за Ковалевым, но неожиданно Лебедев остановился и, посмотрев по сторонам, обратился к Волину:
— Товарищ капитан, мы с Гогой разберемся, что к чему, а вы бы присмотрели за дорогой, — мичман указал на счетверенную установку крупнокалиберного пулемета Владимирова, смотрящую на створ шоссе, — не ровен час понаедут «духи», а мы тут взрывчатку, как камикадзе, таскаем.
— Хорошо, — обиженно произнес Игорь, сейчас он себя чувствовал школяром. Восторг от предстоящего фейерверка сменился досадой. Но он понимал, что мичман прав.
Подойдя к установке КПВ, он сел в кресло оператора-наводчйка и уставился на ленту шоссе. Если не считать одного допотопного автобуса с разукрашенными иностранной рекламой бортами, дорога была пустынна. Волин взялся за поворотные рули. Быстро перевел стволы в горизонтальное положение, на глаз прикинул упреждение по движущейся цели. Осталось только надавить на педаль гашетки...
Фырча изношенным мотором, старенький автобус скрылся за поворотом.
— Товарищ капитан, помогите, — донесся сдавленный голос Ковалева.
Боец, согнувшись под тяжелой ношей, тащил на спине длинный деревянный ящик стандартно зеленого цвета. Капитан подошел к Ковалеву и помог ему опустить ящик на землю. На крышке ящика черной краской была оттрафарече-на маркировка, опытный глаз разведчика мгновенно нашел знакомое наименование «ТП-400». Ударом носка ботинка он сбил уже надорванную крышку, все пространство ящика было заполнено грязно-белыми брусками взрывчатки.
За Ковалевым шел не спеша, по-матросски враскачку, мичман, держа под мышкой коробку со взрывателями, а в другой руке три бухты детонирующего шнура. Аккуратно положив на ящик коробку, мичман вытер нос, деловито произнес:
— Боеприпасов здесь море, и если правильно заложить заряды, от заставы останутся только воспоминания. Так и должно быть.
Когда Волин вернулся к месту недавней перестрелки, кровь убитых уже впиталась в почву, оставив лишь бурые контуры. Тела убитых под палящим солнцем начинали разбухать на глазах, по ним ползали жирные мухи. Воздух наполнялся их гудением и сладковатым запахом разложения, вызывающим в организме спецназовца рвотные позывы. Пересилив брезгливость, Игорь зашел в каземат, перешагнув через пару трупов, подошел к орудиям. Открыв замки, в каждую гаубицу капитан вставил по снаряду, вместо пороховых зарядов сунул по тротиловой шашке, снаряженной взрывателем и шнуром.
Вход в артиллерийский блиндаж, где Ковалев запер хозяина грузовика с обкуренными пушкарями, был заложен болванками фугасных снарядов, оттуда из заостренных морд торчал запал «лимонки». Саму гранату с предохранительным рычагом прижимали несколько болванок. Вроде бы все безопасно, но стоило толкнуть с силой дверь...
Игорь Волин почувствовал, как по всему телу пробежали мурашки, благо арестанты попались не буйные и пока не ломились в дверь. Вставив в детонатор шашки шнур, капитан положил ее на снаряды. Минирование батареи минометов заняло еще меньше времени. В каждый ствол аккуратно опускался тротиловый заряд. Технология подрыва проста, и кто хоть год прослужил в армейском спецназе, владеет ею в совершенстве. Автоматически капитан закладывал заряды, отмерял метры детонирующего шнура, прикидывал силу будущего взрыва. А из глубины сознания взывала заповедь: «Не бей безоружного». А закон войны, закон спецназа, гласил: «Случайный свидетель прохода разведгруппы должен быть ликвидирован, ибо составляет угрозу секретности выполняемого задания».
Закончив минирование, Игорь стал распутывать бухту шнура, медленно отходя к тому месту, где стоял афганский грузовик. Возле машины его уже ждали Ковалев и Лебедев. Оба диверсанта стояли возле трупа переводчика.
— Что с Кадыром будем делать? Не бросать же его среди дохлых «духов», — пробасил мичман.
— Как будем дальше двигаться, на машине? — бросая к ногам остаток детонирующего шнура, спросил капитан.
— Тут до Кабула рукой подать, пешком дойдем, — не понимая, к чему клонит офицер, ответил Лебедев, — а машина может привлечь внимание.
— Хорошо, — произнес Волин, потом обратился к Ковалеву: — Гога, принеси с заставы хвороста, мешковины. Ну, в общем, всего, что горит, и побольше.
— Есть. — Ковалев скрылся за каменным бруствером.
— Михал Михалыч, — обратился капитан к Лебедеву, — помогите уложить лейтенанта в кузов.
Взяв труп переводчика за руки и ноги, спецназовцы уложили его в кузов. Волин сложил руки на груди убитого, вытряхнув из подсумков запасные магазины, гранаты, пистолет, капитан положил рядом с трупом автомат Кадырова. Развернув материю чалмы, Лебедев прикрыл лицо Нурали. Пришел Ковалев, неся охапку хвороста и пару старых шинелей. Труп обложили сухими ветками, шинелями. Волин достал из кабины полную канистру бензина и тщательно облил кузов, труп. Собрав свое оружие, диверсанты отошли на приличное расстояние от грузовика.
