Зазвонил телефон, сэр Чарльз нехотя поднялся с кресла, взял трубку.
— Да, Д’Олэнторн, слушаю.
— Добрый день, мистер Д’Олэнторн, вас беспокоит Фишер, Джеймс Фишер, — в трубке раздался знакомый мягкий баритон, — мы с вами встречались в Гарварде на симпозиуме по истории Персидского государства.
— Чем обязан? — сухо поинтересовался Д’Олэнторн.
— Мистер Д’Олэнторн, я уже больше года в этой варварской стране и не знаю, когда придется вернуться домой. Случайно узнал о вашем приезде ... ну, одним словом, почему бы нам вместе не поужинать?
— Я сегодня сильно устал с дороги, — проговорил сэр Чарльз и тут же в уме прикинул, что через два дня ему надо выехать в Кабул. А выехать, не узнав, чего от него хочет американец, просто непрофессионально.
— А что, если мы поужинаем завтра?
— Отлично, — обрадовался американец, — запишите, девятнадцать ноль-ноль, ресторан «Шахерезада», я закажу кабинет.
В мозгу профессионального разведчика, как на табло предупреждения, вспыхнуло слово «Шахерезада». Может, просто случайность... но у разведчиков высокого класса не бывает случайностей. Д’Олэнторн хорошо знал Фишера, резидента ЦРУ, и по произнесенному как бы вскользь слову знал, что разговор с янки пойдет о предстоящей операции.
...Земля стремительно приближалась. Держась за стропы парашюта, Волин следил за площадкой приземления. Небольшая поляна из темного пятна сперва стала серой, затем серо-зеленой, затем зеленой с серебристым блеском росы. Над верхушками сосен витали клочья утреннего тумана. Приземлился как положено, с носка на пятку и падением на бок. Туже подтянул на себя стропы, отстегнул лямки парашюта, скомкал купол. Схватив парашют в охапку, бегом бросился к месту сбора. На поляне уже собрались диверсанты. Волин вгляделся в их лица: Завада, Луч, Жарков, Иванов. Кого же нет? А, Виника...
— Где ефрейтор? — спросил Волин, бросая в общую кучу парашют и свой шлем.
— Я видел, его отнесло на северо-восток в лес, может, на дереве завис, — произнес Завада.
— Так, парашюты зарыть и замаскировать место, я в лес, скоро буду. — Прижав к груди автомат, капитан трусцой побежал в темную чащу. Виника он нашел быстро, ефрейтор действительно повис на дереве. Купол парашюта зацепился за верхушку сосны.
— Режь стропы, — приказал ему Волин.
— Да, вы чё, товарищ капитан, мне начальник ПДС голову за порчу парашюта оторвет, — возмутился ефрейтор.
— Режь, или я тебе ноги из жопы повыдергиваю, — процедил сквозь зубы Волин.
Ему не хотелось начинать операцию с мордобоя. Но если потребуется кулаком заставить подчиняться старшему, он готов.
— Слушаюсь, — буркнул ефрейтор.
Стропорезом отсек стропы и рухнул на землю. При падении его подстраховал капитан. Затем, расстегнув лямки, скомандовал:
— Живо на дерево за куполом.
Пока Виник лазил за куполом, капитан саперной лопаткой вырыл небольшую яму. Затем в эту яму бросили порезанный парашют и шлем десантника. Быстро зарыл, прикрыв яму свежим дерном. Волин извлек из нарукавного кармана комбинезона небольшой флакон с жидкостью, отбивающей нюх у собак.
Все вокруг щедро полил этой жидкостью, затем хлопнул ефрейтора по плечу, сказал:
— Пошли.
На поляне их уже ждала группа с автоматами на груди в камуфлированных кепках и с измазанными гуталином лицами. Последний писк моды армейского спецназа.
«Нашли, что копировать у американцев», — усмехаясь, подумал Волин. Вслух произнес:
— Ладно, становись.
После того как диверсанты выстроились, скомандовал:
— Теперь попрыгали, мальчики.
Ни у одного из прыгающих ничего не зазвенело, не загрохотало, все было тихо.
— Так, двинулись. Первым Завада, за ним Жарков, Виник, Луч, замыкающий Иванов. Рысью марш.
Группа бесшумно побежала по направлению к лесу. Волин напоследок еще раз оглянулся. Вокруг все было тихо.
Первые солнечные лучи уже начали окрашивать в бледно-розовый цвет небо над лесом...
Ресторан «Шахерезада» был достопримечательностью Исламабада. Самый фешенебельный ресторан города был и самым дорогим. Пообедать или поужинать в нем мог себе позволить лишь очень богатый человек. Как только сэр Д’Олэнторн зашел в душное полуподвальное помещение, его сразу же встретил метрдотель. Это был еще один экзотический экспонат Востока — двухметровый верзила, весивший не меньше двухсот килограммов, был одет в синие атласные шаровары, красную рубашку с широкими рукавами, поверх которой была надета черная бархатная жилетка, расшитая бисером. На голове над черными как смоль кучерявыми волосами сидела феска, шапочка, пошитая, как и шаровары, из синего атласа. Метрдотель при виде англичанина изобразил подобие улыбки, задрав кверху дугообразные усы, и на хорошем английском произнес:
— Вас ждут, сэр Чарльз.
В центре ресторана была балюстрада, освещенная с четырех сторон яркими прожекторами. На ней исполняла танец живота полнотелая женщина. Лицо танцовщицы прикрыто вуалью, и видны только глаза, а из одежды на ней были только два беличьих хвостика, прикрепленные к соскам тяжелой груди, да низ живота прикрывала накидка из ниток бисера. Вокруг балюстрады стояли низкие столики, возле которых сидели посетители, поджав под себя ноги, и зачарованно смотрели на движения танцовщицы. Колебания живота заставляли дрожать бисер, и беличьи хвостики шевелились как живые.
Небольшой кабинет изнутри украшен арабскими письменами, представлявшими собой некий экзотический орнамент. Под потолком висел светильник в виде волшебной лампы Аладдина, от нее вниз бил тонкий луч мутноватого света. Пол был покрыт толстым персидским ковром. Посреди кабинета на ковре стоял большой серебряный сосуд, от которого тянулся тонкий шланг. Возле сосуда, закинув левую руку за голову, а правой сжимая шланг с мундштуком на конце, лежал мужчина.
На вид ему было немногим больше сорока, невысок, спортивного типа, широкоплеч, большой лоб с залысинами, глаза с увеличенными зрачками и поволокой (скорей всего это из-за кальяна). Он был одет в бледно-голубые джинсы и белую, без рекламных рисунков футболку.
Увидев гостя, американец еще раз затянулся и, приподнявшись, протянул руку вошедшему.
— Добрый день, я Джеймс Фишер, — представился он. — Присаживайтесь, Чарльз, а лучше ложитесь.
Сэр Чарльз опустился на ковер, жалея о том, что согласился на встречу в этом балагане. Фишер трижды хлопнул в ладоши.
— Мустафа, можно подавать обед.
Тут же откинулась ширма, в кабинет вошел официант, одетый на манер метрдотеля в яркие восточные одежды. Быстрыми, ловкими движениями официант поставил на ковер перед американцем большое блюдо с пловом, блюда поменьше с ароматно пахнущей тушеной бараниной, кусками маринованной курятины, покрытыми соблазнительной корочкой. Убрав кальян, официант молча удалился.
