Шевеля пересохшими губами, Игорь пытался вспомнить, что же все-таки произошло. Но цепкая память разведчика запечатлела лишь рев майора-артиллериста:
— Литр — полет нормальный.
— Два литра — полет нормальный.
— Три литра...
Боже, сколько же было этих литров?
Дорогу из аэропорта в комендатуру Волин тоже помнил смутно. Смутные воспоминания о встретившихся людях: смуглолицый лейтенант, небритый прапорщик, похожий на абрека, двое солдат. Все четверо в бронежилетах, касках, с автоматами на плечах. Первое предупреждение, война и смерть где-то рядом, но вряд ли кто-то из прибывших обратил на это внимание. Пьяному море по колено.
— Этот, что ли, роденовский мыслитель, мой? — поинтересовался подошедший у сидящего морпеха, с любопытством рассматривая черную форму, весьма непривычную для здешнего климата.
Услышав незнакомый голос, Волин повернулся на звук. Возле встречавшего в аэропорту лейтенанта стоял незнакомец. Мужчина лет сорока, выше среднего роста, широкоплеч, лицо овальное с задубленной красной кожей. Вокруг глаз глубокие морщины, видимо, ему часто приходится щуриться. На таком солнце это неудивительно. Вдоль левой скулы тянется рваный шрам, мохнатые выгоревшие брови, пепельные, коротко стриженные волосы. Одет он был в светло-кофейный комбинезон и ботинки с высокими голенищами, форму местного спецназа. На широком офицерском ремне с портупеей висела обрезанная кобура от «Макарова», но из нее почему-то торчал длинный ствол «стечкина». Никаких звезд на погонах незнакомца не было, из-за чего Игорь немного стушевался, не зная, как обращаться.
— Капитан Волин, — поднявшись с чемодана, представился Игорь, приложив руку к козырьку фуражки.
— Майор Чечетов, — ответил незнакомец. Улыбнувшись, добавил: — Вы, Игорь Александрович, прибыли в мое распоряжение. Это все вещи? — спросил майор, указывая на чемодан.
— Да.
— Тогда бери его — и поехали.
Волин поднял с асфальта чемодан и двинулся вслед за майором. Чечетов на выходе за ворота комендатуры пожал руку смуглолицего лейтенанта и, хлопнув того по плечу, попрощался.
— Ну, до встречи, Игамбек.
Перед серым зданием Душанбинской комендатуры на стоянке стояли несколько «Жигулей», микроавтобус «РАФ» и нечто отдаленно напоминающее броневичок Ильича. Лишь подойдя ближе, Игорь разглядел, что это армейский джип «УАЗ», только обшитый двенадцатимиллиметровыми стальными экранами. На лобовое стекло была приварена рама из железного уголка с натянутой внутри сеткой мелкого сечения.
— Не эстетично, — как будто прочитав мысли капитана, произнес Чечетов, — зато безопасно.
Волин потянулся к дверце, из-за ржавого экрана проглядывалась желтая краска обшивки как доказательство прежней принадлежности машины к Министерству внутренних дел.
— После боев в Душанбе наши солдаты ее восстановили, обшили защитой, а милиция давно списала этот катафалк, — ответил майор на немой вопрос своего подчиненного.
В салоне автомобиля было душно, как в мартене. Волин с трудом перевел дух, голова болела нестерпимо.
— Сейчас бы кваску холодненького, можно пива, ну хоть воды со льдом, — снова Волин едва шевелил губами, потрескавшимися от жажды, не представляя себе, как ему удастся перенести дорогу, разбитую местной войной.
— Как летуны отнеслись к вашему сабантую? Не ругались? — спросил Чечетов, протягивая Игорю флягу в брезентовом чехле.
— Да нет, смеялись, — ответил Волин, припав к горлышку фляги.
С бульканьем живительная влага полилась в пересохший рот. Ничего более вкусного ему еще пить не приходилось.
— Ясненько, значит, пассажирский салон не облевали, — подвел итог майор, включая зажигание, — обычно «пернатые» страшно ругаются, когда в такие места возят нашего брата.
Грохоча сварными листами, «УАЗ» выехал со стоянки и медленно двинулся в сторону перекрестка. Сломанный столб светофора был лишним доказательством того, что и в этом городе когда-то соблюдались правила дорожного движения. Машин на дороге было мало, в основном лишь грузовики, хлебовозы и крытые фуры. Легковых были единицы, и, как правило, каждая вторая была оранжево-желтого цвета и с синей мигалкой на крыше. Возле этих машин вальяжно стояли милиционеры, одетые в бронежилеты и армейские каски, в камуфляже, подпоясанные подсумками с запасными магазинами, и у каждого в руках или на плече висел короткоствольный «АКСу».
— Задвинь ширму, — не отвлекаясь от дороги, произнес майор.
Волин, наконец-то утоливший жажду, положил на колени флягу и потянулся к «ширме». «Ширмой» оказался жесткий бронежилет, подвешенный на толстой проволоке к дверному окну. Игорь завесил проем, а Чечетов пояснил:
— Сейчас в городе пулю стрелка схлопотать в два раза легче, чем на границе. Боевики, гады, чувствуют себя здесь как рыбы в воде.
Игорь откинулся на спинку кресла и с любопытством осмотрелся. С правой стороны от водителя, возле рычага переключения скоростей, в специальной нише был установлен стволом вниз автомат «АК-74» с подствольным гранатометом. На передней панели перед пассажиром изолентой был прикреплен еще один 74-й, к дверце был прикручен разрезанный пополам подсумок, откуда торчали коричневые магазины из пластика. Заднее сиденье было завалено снаряженными магазинами, ручными и реактивными гранатами, кевларовыми шлемами и трубками одно разовых гранатометов. Пространство между водителем и пассажиром занимал ящик полковой радиостанции.
— И не тяжело возить такой арсенал? — поинтересовался Волин.
— Лишних мер безопасности не бывает. Лучше пусть останется лишняя сотня патронов, чем одного не хватит.
Дальше офицеры ехали молча. Игорь рассматривал сквозь сетку некогда цветущий город, в котором когда-то ему довелось побывать, и теперь он пытался его узнать, но тщетно. Война безжалостна, обгоревшие остовы домов, магазинов; как трупы древних животных, кое-где валялись остатки сгоревших машин, танков, броневиков. Постепенно высотные дома сменились одноэтажками, пепелищ здесь было не меньше.
Редкие прохожие, сутулясь, как под дождем, то и дело испуганно оглядывались на странный автомобиль. Зато милиционеры на КП перед выездом из города приветствовали машину взмахами руки.
Сразу за милицейским блок-постом дорога уходила в горы. Огромные серо-коричневые глыбы тянулись к небу, местами прикрывая дорогу от солнечного света. В этих местах было сыро и прохладно.
Вдоль дороги росла трава, кустарники и редкие деревья. Вся эта растительность была покрыта толстым слоем бурой придорожной пыли. Дальше были голые склоны гор.
И только в одном месте Волин заметил на каменном выступе пушистый кустарник ядовито-зеленого цвета.
«Сильна старушка мать-природа, — подумал, усмехаясь, он, — если даже среди голых камней способна зародить жизнь».
— Чему улыбаешься, капитан? — не отрывая взгляда от дороги, спросил Чечетов.
