«Как же, солдат, — хмыкнул командир рейнджеров. — Был бы солдат, не просил бы нашей помощи, сам бы пришил «томми».
Ухмылка Моула не ускользнула от цепкого взгляда разведчика, он уже хотел поставить на место солдафона, но ему пришла в голову дикая мысль:
«Их миссия уже закончена, и может, завтра вечером они будут пьянствовать где-то в Европе. Что им стоит свернуть мне шею и бросить в этом подвале», — резидент посмотрел на рейнджеров. Сейчас они были похожи на безумных дервишей или на разбойников Али-Бабы.
Он как можно спокойнее обратился к Моулу:
— Майор, я думаю, вам пора выступать, лучше подождать где-то недалеко от лагеря Красного Креста, чем потом сломя голову прорываться через проснувшийся Кабул.
— Вы думаете? — спросил майор. — А ведь вы правы, дружище. Эй, вы, — это обращение уже касалось рейнджеров, — поторапливайтесь, через четверть часа выходим. Движемся одной группой.
...Это была одна из спокойнейших ночей Кабула. Измотанный ночными канонадами, город спал тревожным сном.
Небольшой отряд рейнджеров направлялся в сторону миротворческого лагеря Красного Креста. Терри Ли Моул на этот раз не стал обеспечивать группу дозором и фланговым прикрытием, сейчас он вел группу целиком, монолитом.
Сам майор шел впереди, следом за ним шел первый лейтенант Колхейр с ручным пулеметом «миними» на изготовку, сержант Гисенд нес за спиной разобранную крупнокалиберную винтовку, сложенную в брезентовый чехол, на груди у него болтался короткоствольный автомат со сложенным металлическим прикладом. Идущие следом рейнджеры были нагружены электроникой обеспечения и рюкзаками с провизией, ощетинившись стволами штурмовых винтовок. Колонну замыкали радист Тарвит и лейтенант Мартинес.
Луис на ковбойский манер повязал на нижнюю часть лица шейный платок, тщательно пропитав его своей туалетной водой. От домотканой рубахи шел нестерпимо тяжелый дух немытого тела, пота и слежавшейся одежды.
Наконец узкая, заваленная хламом улочка сменилась открытым пространством площади. Слева от нее раскинулся темный многоэтажный дом времен королевского правления. Окна первого и частично второго этажей были заложены где кирпичом, где битыми кусками бетонных плит.
На противоположной стороне площади громоздилась куча битого щебня. Подрегулировав прибор ночного видения, лейтенант Мартинес заметил среди уцелевших развалин фрагменты, идентичные дому напротив.
«Наверное, так когда-то задумал архитектор», — подумал Луис.
Он пошел в армию, считая, что война — развлечение для настоящих мужчин. Но, попав на настоящую войну с ее кровью, болью и смердящими трупами, он усомнился в мужской романтике. Еще раз взглянув на мертвую темную площадь, Мартинес мысленно перекрестился: «Не дай бог Америке испытать, что такое современная война».
Запах туалетной воды уже выветрился, и сквозь платок пробивалось зловоние чужой одежды. Лейтенант с радистом уже хотели остановиться, чтобы поправить экипировку, но тут их остановила команда предупреждения.
«Дьявол, моджахеды», — выругался Мартинес.
Навстречу рейнджерам двигался небольшой отряд вооруженных афганцев. Американские разведчики потянулись к своим бесшумным пистолетам...
...Едва группа Чечетова вышла на площадь, как тут же столкнулась нос к носу с афганским патрулем.
— Твою мать, «духи», — вырвалось в сердцах у майора.
Негромким щелчком он подал знак диверсантам. Не делая резких движений, бойцы потянулись к своим ножам.
Волин обхватил пальцами правой руки длинную рукоять, большой палец отстегнул предохранительный клапан на ножнах. Мичман Лебедев сунул блестящий клинок финки в рукав. Ковалев и Ким ослабили на плечах ремни автоматов, чтобы сбросить их в случае потасовки. Майор Чечетов взвел курок «стечкина». Автоматический пистолет с привинченным глушителем был заткнут у майора за пояс на животе.
Две группы лжеафганцев медленно сближались, каждый из бойцов с напряжением ждал прямого контакта, когда кто-то из противоположной стороны попытается выяснить, кем является встретившийся отряд.
Чем ближе сходились разведчики, тем сильнее натягивались струны нервов. Достаточно одного неверного шага, одного неосторожного вскрика, чтобы завертелась кровавая карусель рукопашной. После которой вряд ли кто-нибудь из участников остался бы в живых.
Наконец группы сошлись. Ничего не говоря, майор Моул взмахнул рукой, на этот международный жест приветствия ответил майор Чечетов. Сжимая рукоятку пистолета, он не сводил глаз со старшего противоположного отряда, решив для себя: «Если что, первая пуля ему».
Ступая не спеша, как будто в замедленной съемке, обе группы расходились. И чем дальше они отходили друг от друга, тем свободнее начинали дышать бойцы.
«Фу, пронесло», — перевел дух Чечетов.
«Уф, обошлось», — вытирая со лба холодный пот, подумал Моул...
XXII
Капитана Вудхолла среди ночи поднял дежурный капрал. Вскочив с постели, Вудхолл схватился за пистолет и лишь потом спросил:
— Что случилось?
— Сэр, — рявкнул капрал. — Вас вызывает мистер Д’Олэнторн.
Вудхолл сунул под погон полевой формы берет с серебряной эмблемой Специальных авиадесантных сил и вышел. Чарльз Мортимер Д’Олэнторн сидел у себя в кабинете за письменным столом, перед ним лежал лист с расшифровкой последнего сообщения из Лондона.
— Руководство сообщает, что удалось договориться с янки. И как будто перестала существовать угроза нападения с их стороны. О таких вещах хорошо говорить, сидя на Британских островах. А каково нам здесь, — эмиссар английской разведки перевел взгляд с листа бумаги на ладную фигуру капитана и, вздохнув, добавил: — Утром сюда должен приехать представитель ЦРУ, и мы обсудим все стороны этого компромисса. А до тех пор ваши люди должны находиться в боевой готовности. Понимаете, Вудхолл?
— Да, сэр, — щелкнул каблуками капитан.
— И до тех пор, пока американец не покинет территорию виллы, ваши люди не должны расслабляться. Возможно, это еще одна интрига ЦРУ, они на это мастера. Нужно быть готовым к любым неожиданностям.
Через открытый люк танковой башни была видна часть темного неба. Звезды постепенно меркли. Сидя в неудобном, с ободранным поролоном кресле командира танка, Игорь Волин смотрел в окружность люка.
Рядом с капитаном у орудийного замка, как трудолюбивый жук, возился мичман Лебедев. Бывший морской командор неплохо разбирался в танковых пушках (за время службы в Афганистане пришлось попрактиковаться). Сняв с головы плоскую паншерку, под которой оказался медный отросший «ежик», мичман перебирал частокол снарядов, снаряжая ими элеватор автоматического заряжания пушки. Подсвечивая себе небольшим карманным фонариком, Лебедев что-то мурлыкал под нос.
На сиденье механика-водителя расположился Игорь Ковалев. Недоучившийся штурман дальней авиации получил на срочной службе специальность механика-водителя среднего артиллерийского тягача, и, как утверждал Гога, разницы между этой техникой никакой.
