— Хотелось бы узнать весь маршрут, это возможно? — поинтересовался Кинли.
— Вполне, — улыбнулся генерал.
На его столе лежала полетная карта. Взяв со стола узкий позолоченный нож для резки бумаги, Кеснер использовал его как указку. Показав на Сицилию, он произнес:
— Отсюда вы взлетаете, пересекаете Ионическое море, проходите над Грецией. Дальше через Эгейское море идете на малой высоте, пересекаете Дарданеллы, Мраморное море, Босфор. В районе пролива курсируют наши суда-разведчики, они не только поставят электронные помехи в коридоре вашего маршрута, но и сделают проводку по высоте. Войдя в Черное море, — указка поползла дальше, — будете следовать вдоль нейтральных вод. В районе мыса Инджебурун вас дозаправит летающий танкер.
— Мы можем с танкером разминуться, — снова подал голос майор, — полет ведь будет проходить в полной секретности.
— Нет, вы не разминетесь, на вас будут наводить танкер через разведывательный спутник. После дозаправки следуете через территорию Турции на иранский город Тебриз, вдоль Каспийского моря на Мешхед, а оттуда на Кабул. Сбросив груз, выходите на территорию Пакистана. В районе Кеветта вас дозаправит еще один танкер. Дальше вы пересечете пакистано-иранскую границу на линии городов Захедан и Бендер-Аббас. Потом Персидский залив — и посадка на нашей базе. Весь полет от Турции до Эр-Рияда проводите на сверхбольшой высоте.
— Каким образом будет совершен сброс контейнера? — спросил подполковник Кинли.
— Контейнер изготовлен в виде авиабомбы крупного калибра. И оснащен стопорным парашютом и системой радионаведения. Вы сбросите контейнер на сигнал радиомаяка, а дальше он сам приземлится в указанное агентами ЦРУ место. Есть еще какие-то вопросы?
— Сэр, почему для этой миссии выбрали нас? — спросил Виртус.
— Вы отличные пилоты с большим боевым опытом. Знаете район места действия, и кроме того, в случае какой-то экстремальной ситуации вы запросто сойдете за местных.
Действительно, оба пилота были черноволосые, кареглазые. Их кожа, задубленная безжалостным солнцем Аравии и Невады, была темно-коричневой, как у кочующих бедуинов. К тому же подполковник в годы учебы в колледже изучал арабский язык, для Ирана он не подходил, но все же...
— Еще вопросы есть? — спросил генерал. Оба летчика молчали, глядя прямо перед собой. Они уже все решили.
— Хорошо, идите готовьтесь, через час вылет...
Кроме непосредственных дел, которые приходилось выполнять начальнику оперативного отдела ГРУ, Андрей Андреевич Журавлев не забывал о параллельных операциях диверсионных групп в Кабуле. И если о второй группе было все известно, то первая как в воду канула. Каждое утро Андрей Андреевич требовал из информационного отдела отчет о ситуации в Кабуле. Он был в курсе всего происходящего, от исчезновения Мансура Хектима до движения на Кабул большой механизированной группы Исмаила Хана. В столице Афганистана что-то назревало, но что?
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал Журавлев, складывая в папку материалы по реорганизации армейской разведки приграничных округов.
— Разрешите, товарищ генерал-лейтенант? — В кабинет вошел офицер информационного отдела.
— Что там у тебя?
— Последние данные по американской операции «Шер-хан».
Скрывая нетерпение, Журавлев ровным голосом сказал:
— Давай посмотрим, что там.
Офицер положил на стол тонкую кожаную папку.
— Разрешите идти?
— Идите, капитан.
Тяжелая дверь из благородного кедра бесшумно закрылась. Журавлев несколько секунд смотрел на черную кожу папки, потом аккуратно открыл ее. Внутри лежал листок с десятью строчками машинописного текста, внизу стояла подпись «Зяблик». Так называлась русская певчая птица, и пела эта птичка не откуда-то, а из госдепартамента США. Андрей Андреевич быстро прочитал текст, затем откинулся на спинку кресла. Новость не из самых веселых. Что-то надо предпринять. Зазвонил телефон. Подняв трубку, генерал произнес:
— Журавлев слушает.
— Андрей Андреевич, это Прокопенко, нам надо встретиться.
— Понимаю, — сказал Журавлев, не отрывая взгляда от кожаной папки. — Где? У вас или у нас?
— Может, для разнообразия в «Метле»? — спросил Артур Васильевич.
— Где-где?
— Бывшая пельменная, а нынче самая престижная дискотека «Метелица» на Новом Арбате, — пояснил Прокопенко.
— Дискотека? — опять переспросил Журавлев.
Он прикидывал варианты: «Тогда почему не ресторан?» И тут же отбрасывал эту идею. В ресторане генералы из разных ведомств могли запросто попасть в фокус МВД или ФСК.
«Не хватало еще, чтобы по старой памяти контрразведка сюда сунула свой нос».
А вот дискотека — это не то место, куда сунутся «пердуны в лампасах», — идеальное место.
«Молодец разведчик, четко рассчитал», — мысленно похвалил Прокопенко начальник оперативного отдела военной разведки.
— Талащицкого брать?
— Обязательно, эта проблема касается нас всех. Итак, через час?
Журавлев набрал номер главного диверсанта страны.
— Алло, — донеслось из динамика трубки, — Талащицкий у аппарата.
— Здравствуй, Владимир Иванович, это Журавлев. Как житье-бытье?
— Да как у всех в армии, — буркнул командующий спецназом ГРУ. — Нас дерут, а мы крепчаем.
Журавлев знал причину такого настроения собеседника. Вчера в очередной раз министр обороны «раздавал на орехи» военачальникам разного ранга за недавние события. Досталось и Талащицкому.
Со свойственной молодому министру казарменной прямотой он накинулся на Талащицкого:
— Тут такая каша заварилась, а прославленные диверсанты дурью маются. Нет, чтобы смутьянов без шума вырезать.
На подобное незаслуженное замечание командующий разведывательно-диверсионных частей военной разведки ответил министру, вложив в этот ответ весь багаж дипломатии, накопленный за годы кабинетной службы.
— Вырезать недолго, — спокойно произнес генерал-майор, —знать бы заранее, кому отвечать придется.
Министр сперва опешил (ударили по больному), а затем разошелся трехэтажным матом и угрозой немедленной отставки и так далее. Но короля делает свита, она же короля и убивает. В ГРУ ГШ, как в любой мощной организации подобного типа, существовали незримые течения, которые затрагивали и свиту министра обороны. Именно эта свита и объяснила молодому и вспыльчивому генералу армии, что людей, подобных Талащицкому, не выгоняют в отставку, как состарившегося пса, а с почетом провожают в запас и не после такого скандала. Буркнув что-то невразумительное, вроде: «Черт с ним, пусть служит», министр уехал в Кремль, где чувствовал себя после октябрьского путча настоящим героем и спасителем Отечества, не то что здесь, среди этих угрюмых солдафонов.
