Глава 8
Катализатор сочувствия
Кто-то прислал мне стихотворение, в котором заключена сущность обета воина – сочувствие к другим существам. Оно называется «Дедушка – птичьи лапки» (Birdfoot’s Grampa) и рассказывает о мальчике и его дедушке, которые едут по проселочной дороге в бурю. Дедушка постоянно останавливает машину и выходит, чтобы собрать сидящих на дороге лягушек и отнести их в безопасное место, на обочину. Когда он делает это в 25-й раз, мальчик не выдерживает и говорит дедушке: «Ты не спасешь их всех, смирись, нам пора двигаться дальше». А дедушка, стоя по колено в мокрой траве, с ладонями, полными лягушек, улыбается внуку и отвечает: «Им тоже пора двигаться дальше».
Вот очень ясный образ того, как работает обязательство воина. Дедушка был не против остановиться 25 раз, был не против промокнуть ради спасения лягушек. Он также не рассердился на нетерпение своего внука, потому что ясно понимал: лягушкам хочется жить не меньше, чем ему самому.
Стремление, на котором основано второе обязательство – заботиться обо всех живых существах без исключения, – очень масштабно. Но даем ли мы это обязательство впервые или обновляем его, условно говоря, в десятый раз, мы начинаем оттуда, где мы сейчас находимся. Мы либо в состоянии внука, либо в состоянии дедушки, но, как бы то ни было, мы начинаем оттуда, где мы.
Считается, что когда мы принимаем обет воина, то глубоко в нашем подсознании, в уме и сердце навсегда закладывается зерно. Это зерно – катализатор или ускоритель роста для нашей изначальной способности к любви и сочувствию, к умению видеть, что все мы – похожи. Мы даем обязательство, сажаем зерно и потом стараемся не ожесточать свое сердце и не закрывать ум перед кем бы то ни было.
Конечно, сдерживать это обязательство нелегко. Но всякий раз, когда мы его нарушаем, важно понимать, что мы кого-то исключили, дистанцировались, сделали кого-то «чужим», человеком «по ту сторону забора». Зачастую нас переполняет праведное негодование, мы так заведены, что даже не замечаем собственного гнева. Но, если повезет, мы поймем, что произошло – или на что нужно обратить внимание, – и признаемся себе в том, что совершили. А потом, желая начать сначала, просто возобновим обязательство оставаться открытыми для других существ.
Некоторым нравится читать или цитировать вдохновляющие строки восстановления обетов. Можно использовать стих Шантидевы, который традиционно повторяют, чтобы подтвердить свое намерение помогать другим:
Подобно тому, как сугаты прошлого
Зарождали бодхичитту в своих сердцах
И, шаг за шагом,
Исполняли практики бодхисаттв,
Так и я, на благо всех живущих,
Сумею зародить бодхичитту
И, шаг за шагом,
Стану выполнять эти практики.
Мы повторяем эти слова или подобные им, чтобы обновить наше обязательство. Начинается новый этап, и мы идем дальше. Мы еще не раз споткнемся и будем начинать заново, снова и снова, но, если зерно посажено, мы всегда будем двигаться ко все большей открытости, все большим сочувствию и заботе.
Обязательство заботиться о других – обет воина – не подразумевает безупречности. Оно подразумевает, что мы продолжаем вкладывать добродетель в наше подсознание, продолжаем сеять зерна, которые помогают нашему сердцу безгранично расширяться, поддерживают нас на пути к пробуждению. Каждый раз, когда мы понимаем, что нарушили обязательство, вместо того чтобы критиковать других, сеять семена самоосуждения и самоуничижения, семена праведного негодования, ярости (или какие еще формы собственной фрустрации мы вымещаем на других), мы можем засеять семена силы, уверенности, любви и сочувствия. Мы сеем семена, чтобы все больше походить на того дедушку из стихотворения или на многих других людей, знакомых нам лично или понаслышке, которые с радостью посвящают свою жизнь ближним.
Когда вы недовольны собой из-за жесткого, неспособного прощать сердца, можно черпать утешение в строфах Шантидевы. По его словам, когда он принял обязательство спасти всех чувствующих существ, это было «чистым безумием», потому что, хотя он и не знал тогда об этом, он был так же «болен» и запутан, как и все остальные.
Запутанность, которую чувствуем мы, чувствуют все. Когда вы думаете, что проиграли по всем параметрам, непоправимо нарушили взятое обязательство, Шантидева предлагает: вместо того чтобы тонуть в чувстве вины, воспримите ситуацию как стимул распознавать свои привычные тенденции и в дальнейшем делать все возможное, чтобы не усиливать их.
Дать обет воина – все равно что, находясь на тонущем корабле, поклясться спасти пассажиров, прежде чем самому покинуть корабль. В 2009 году я видела тому прекрасный пример, когда огромный пассажирский самолет совершил аварийную посадку на реку Гудзон в Нью-Йорке. Вскоре после взлета из аэропорта Ла-Гуардия в двигатели аэробуса попали птицы, и пилот был вынужден посадить самолет на реку. Он так умело совершил посадку, что никто из 155 находившихся на борту пассажиров серьезно не пострадал. До сих пор у меня перед глазами кадры с людьми, стоящими на крыльях самолета, пока их не спасла флотилия маленьких лодок, поспешивших на место крушения. Дело в том, что пилот оставался на самолете до тех пор, пока всех пассажиров не посадили в лодки, затем дважды проверил самолет, чтобы убедиться, что никто не остался на борту. Это и есть ролевая модель человека, принявшего обет воина.
С другой стороны, люди рассказывали мне, как оказались в подобной ситуации и сбежали, ни о ком не подумав. Они все время повторяют, какими виноватыми чувствуют себя после этого. Одна женщина рассказала, как много лет назад попала в авиакатастрофу. Пассажирам велели немедленно эвакуироваться, потому что самолету угрожал взрыв. Женщина побежала к выходу, не попытавшись никому помочь, даже старику, который не мог расстегнуть ремень безопасности и встать. Впоследствии ей было очень тяжело от того, что она не остановилась, и это вдохновило ее взять за правило всегда помогать другим людям при любой возможности.
Шантидева говорит, что единственный способ полностью нарушить обязательство – отказаться от желания помогать другим, без колебаний вредить им и заботиться только о том, чтобы «самый главный человек на свете» был в порядке. Проблемы начинаются, когда мы закрываемся и становимся равнодушными, когда цинизм, депрессия или сомнения овладевают нами настолько, что нам все становится безразлично.
Основа соблюдения этого обета – решимость не бояться этого всплывающего из глубин нашего существа колющего, тяжелого и неудобного чувства. Задача – научиться улыбаться зыбкости, улыбаться страху. Я училась этому много лет. Дело в том, что у меня случаются панические атаки. Те, с кем такое бывало, знают: ужас может возникнуть на пустом месте. В моем случае это часто происходит среди ночи, когда я становлюсь особенно уязвимой. И мне потребовалось несколько лет, чтобы научиться расслабляться в этом чувстве, останавливающем сердце и парализующем ум. Моя первая реакция всегда – задохнуться от страха. Но Чогьям Трунгпа тоже задыхался, когда взахлеб рассказывал нам о том, как распознать пробужденный ум. Так что теперь, когда начинается паническая атака и я задыхаюсь, я представляю лицо Чогьяма Трунгпы, и то, как он задыхается, говоря о пробужденном уме. И энергия паники проходит сквозь меня.
