По моим подсчетам, общее число слов и выражений в синонимических рядах (не считая занимающих иногда по нескольку страниц перечислений существующих видов и родов оружия (39 страниц), способов «усмирения бунтовщиков» (46 способов), исторических примеров преступного поведения католических первосвященников (100 строк), видимых небесных тел и созвездий (14 строк), количества языческих святынь и идолов на Аравийском полуострове до ислама (90 строк), а также примет красивых женских лиц (5 страниц) и видов разнообразных товаров, изготовляемых каирскими ремесленниками специально для женщин (25 страниц)) составляет около 2400 лексем
[50].
Благодаря долгому пребыванию в Европе и знакомству с европейской прессой и литературой, аш-Шидйак сумел обогатить современный арабский язык и многими неологизмами, найти названия для целого ряда явлений и понятий, заимствованных арабами у европейцев. При этом не сразу останавливался на первом найденном слове или термине, продолжал поиски до тех пор, пока не находил самый, на его взгляд, верный и точно передающий смысл. Так, он ввел в арабский язык слова иштиракиййа (социализм), джами‘а (университет), мусташфа (больница), сайдалиййа (аптека), масна‘ (завод), ма‘мал (фабрика), матхаф (музей), ма‘рид (выставка), таби‘ ал-барид (почтовая марка), ас-сикка ал-хадидиййа (железная дорога), мумассил (представитель, актер) и др.
[51] Все эти слова — производные от арабских глагольных корней — органично и прочно вошли в арабский лексикон. Кому именно принадлежит первенство введения того или иного неологизма в арабский язык точно установить сложно, так как поисками названий для ранее неизвестных вещей, явлений и понятий занимались многие образованные арабы из числа побывавших в Европе в ХIХ в., начиная с Рифа‘а ат-Тахтави и включая Ибрахима ал-Йазиджи. Но не приходится сомневаться в том, что Фарис аш-Шидйак внес в обновление арабского языка серьезный вклад. Вопреки еще бытовавшему среди арабских лингвистов мнению о «чистоте» и «неизменности» арабского языка с незапамятных времен, аш-Шидйак считал нововведения в язык неизбежными уже в силу того, что ни один народ не может жить изолированно, не общаясь с другими. Но этот процесс, по его мнению, следовало регулировать, принимая из других языков лишь то, чему нельзя найти аналога в арабском.
Интерес к арабскому языку был не только следствием собственной любви к нему аш-Шидйака, но и веянием времени. В арабских странах, бывших тогда провинциями Османской империи, зарождалось арабское национальное самосознание, усиливались антитурецкие настроения, борьба с засилием турок. История «арабизации» «Египетских ведомостей» служит хорошей иллюстрацией этого процесса. С другой стороны, европейская колониальная экспансия, борьба Англии и Франции за установление своего контроля над арабскими странами (в 1882 г. Англия оккупировала Египет и установила свой протекторат над ним, взяв тем самым реванш за поражение в борьбе за американские колонии; Франция еще в 1830 г. колонизовала Алжир, а в 1881 г. установила свой протекторат над Тунисом, юридически оформленный Ла-Марсской конвенцией 1883 г.), провоцировала вооруженное сопротивление оккупантам, порождала у арабов чувство национального унижения и стимулировала усилия образованных слоев, направленные на сохранение и возрождение арабского культурного и религиозного наследия в целях обеспечения «культурного паритета» с Европой.
Свою газету аш-Шидйак издавал в Стамбуле на арабском языке, и в его типографии печатались арабоязычные книги. Он неуклонно выступал за взаимопонимание и единение стран ислама. При полной лояльности султану он иногда позволял себе критиковать его и внутреннюю, и внешнюю политику, особенно, когда дело касалось отношений между Портой и Египтом. Он всегда старался сгладить возникавшую между этими странами напряженность и поддерживал хедива Исмаила, которому симпатизировал как стороннику современной культуры. Когда в 1879 г. Исмаил был низложен, «Ал-Джава’иб» отказалась печатать порочащую хедива статью, и была закрыта правительством на шесть месяцев. В 1884 г. аш-Шидйак был приглашен в Египет в связи с выходом в свет словаря Ибн Манзура и принят там с большим почетом. «Проегипетские» настроения аш-Шидйака нашли, возможно, свое выражение и в том, что краткое заключение к «Шаг за шагом», начинающееся словами «Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного», он написал на египетском разговорном языке.
Вместе с тем ‘Имад ас-Сулх приводит следующие слова об аш-Шидйаке, сказанные одним из главных идеологов ан-Нахды, религиозным и общественным реформатором, муфтием Египта шейхом Мухаммадом ‘Абдо (1849—1905): «В Стамбуле он двадцать лет служил Англии, хотя все читатели его газеты «Ал-Джава’иб» были уверены, что он служит лишь Порте. Он убедил мусульман не только Индии, но и всего мусульманского мира в том, что Англия друг Порты, а Порта — их союзник»
[52]. Эти слова могут быть интерпретированы по-разному с учетом позиции самого М. ‘Абдо и его отношений с английским резидентом в Каире лордом Кромером. И все же «Ал-Джава’иб» была окончательно закрыта в 1884 г. из-за опубликования известий («вредных и лживых», как было сказано в постановлении имперского управления печати о закрытии газеты
[53]) о суданском кризисе
[54]. Два последних года до закрытия газеты Фарис по состоянию здоровья уже редко выступал в ней со статьями и фактически передал руководство сыну Салиму, хотя и держал под контролем ее политику.
* * *
Перевод названия книги аш-Шидйака «Ас-Сак ‘ала ас-сак фи ма хува ал-Фарйак» как «Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком» принадлежит А. Е. Крымскому. Р. ‘Ашур указывает на возможность понимания выражения «ас-сак ‘ала ас-сак» в переносном смысле — как «заплетающихся ног», передающего подтекст и эмоциональный настрой произведения, которое она называет «смешной книгой о грустной жизни»
[55]. Но название, найденное А. Е. Крымским, удачно передает общее содержание книги, и потому сохранено в настоящем переводе.
Имя героя представляет собой криптоним, составленный из начала имени автора (Фарис) и окончания его фамилии (Шидйак). Повествователь, излагающий историю жизни героя, остается безымянным. По сути дела, сам автор раздваивается на героя и повествователя. В ипостаси повествователя он выступает как сочинитель книги и биограф ее героя, ал-Фарйака, время от времени передающий слово самому герою или другим персонажам. Порой он оценивает поведение ал-Фарйака с изрядной долей иронии, но чаще восторгается его умом, остроумием, его стихами, хотя подчас и критикует их. А иногда и выражает неудовольствие тем, что вынужден — хотя вовсе не обязан — следовать за своим героем по пятам. В четырех макамах рассказчик носит имя ал-Харис ибн Хисам (несколько видоизмененное имя героя макам ал-Харири) и постоянно восхваляет героя макам, того же ал-Фарйака.
