Когда мы с Галеном снова пришли в сознание, остальные уже
привязали Безымянное к земле, к воде, к самому воздуху. Они связали его так,
как это нужно было сделать. Его нельзя было убить, но и позволить ему
исцелиться и уйти тоже было нельзя.
Мэви Рид любезно позволила нам использовать часть ее
прелестного поместья в качестве места захоронения, хотя оно, в сущности, таким
не было. Безымянное одновременно было похоронено на ее земле и не похоронено ни
в какой земле вообще. Оно заключено в месте, которое находится между всеми
местами.
Мэви предложила нам занять навсегда ее домик для гостей,
который был побольше, чем дома большинства людей. Это решило проблему поисков
квартиры и дало нам возможность быть поблизости на случай, если Таранис
придумает новый способ напасть на Мэви.
Я всегда считала, что Андаис – сумасшедшая, но сейчас я
изменила свое мнение. Таранис готов сделать все что угодно, лишь бы спасти свою
шкуру. Хорошие короли так не поступают.
Букка-Ду находится под защитой Неблагого Двора. Нам пришлось
все рассказать Андаис. У нас есть свидетель преступления Тараниса, но его
свидетельства недостаточно, чтобы свергнуть тысячелетнее царство. Все это
обещает стать политическим кошмаром... Но Таранису нельзя позволить оставаться
у власти.
Таранис продолжает настаивать на моем визите к его двору. Я
туда не тороплюсь.
Рис с легкостью уложил голодных духов. Он снова обрел силы,
которые у него забрало Безымянное, и то же произошло с другими. Но к чему это
приведет?
Это привело пока к тому, что Рис разговаривает в пустых
комнатах... Но если они пустые, то что за голоса отвечают ему прямо из воздуха?
Холод частенько сплетает для меня на окнах вязь ледяных кружев – он способен
покрыть морозным инеем даже летнее окно. Дойл может исчезнуть из виду прямо на
глазах, и никто из нас не в силах его найти. Он уверял меня, что не становится
невидимкой, но результат ничем не отличается. Никка заставил дерево расцвести
на несколько месяцев раньше срока... просто прислонившись к нему. Китто говорит
со змеями. Они выползают из травы, чтобы приветствовать его, как приветствуют
короля. Просто нервирует, сколько вокруг змей, которых в жизни не увидишь, пока
они сами того не пожелают. Шалфей сохраняет сорванный цветок жасмина свежим и
источающим аромат вот уже две недели – и это без капли воды. Цветок просто
заткнут у него за ухом и не проявляет никаких признаков увядания.
Что до меня и Галена – после прикосновения жуткого
количества сырой магии, из которой ни капли нам прежде не принадлежало, –
то мы еще не знаем. Дойл считает, что новые силы будут проявляться понемногу и
постепенно. Моя вторая рука власти утвердилась вполне и воистину. Все, что
нужно, – это маленькая царапина, и я могу выцедить через нее всю кровь из
тела. Я – Принцесса Плоти и Крови. Рука крови не появлялась среди сидхе со дней
Балора Злого Глаза. Для тех, кто не силен в древнекельтской истории, поясню,
что это было за тысячи лет до рождения Христа.
Королева довольна мной. Она была так благодушно настроена,
что я выпросила у нее разрешение иметь свою гвардию. У принца Кела есть
собственная стража, у нее – своя. Чем же я хуже? Андаис согласилась с моими
резонами, так что все, кто перешел на мою сторону, принадлежат мне. Я в ответе
за них за всех.
Я обещала Холоду, что обеспечу его безопасность, что уберегу
их всех. Принцесса всегда держит слово.
Андаис сказала, что пришлет мне еще стражей – для моей пущей
безопасности. Я попросила разрешения отобрать их самой, но королева оказалась
довольна мной не в такой степени. Тогда я попросила доверить выбор Дойлу, но
она и это отвергла. Похоже, у королевы и Мрака есть свои счеты. Так что она
пришлет нам тех, кого пожелает. Я с этим ничего сделать не могу, мне придется
просто ждать, кто же появится на нашем пороге.
Ночи с моим зеленым рыцарем полны нежности. Гален наконец
мой. Мой Мрак так же грозен, как всегда, но я замечаю временами его страдание,
его стремление добиться лучшей доли для всех нас. Рис изменился. Он больше не
прежний мой смешливый любовник, и с Никкой он ночи уже не делит. Вернувшаяся
мощь словно сделала его серьезнее и упорней. Как-то в нем всего стало больше –
больше магии, больше желаний, больше силы.
Никка – все тот же Никка. Милый, нежный и недостаточно
сильный.
Китто повзрослел и изменился. Я наблюдаю за ростом его силы
с чем-то вроде благоговейного восторга.
И еще есть Холод. Что можно сказать о любви, кроме того, что
это – любовь? Но я все еще не беременна.
Я осуществила ритуал, оплодотворивший чрево другой сидхе, но
мое собственное – пустует. Почему? Если бы я была бесплодна, чары не удались бы
– но они удались.
Мне нужен ребенок, и как можно скорее, – или все
потеряет смысл. Йоль пришел и ушел, и у нас осталось всего два месяца, пока Кел
в заключении. Что будет с его рассудком, когда он выйдет на свободу? Отбросит
ли он всякую осторожность и попытается меня убить? Лучше бы мне забеременеть до
того, как он освободится. Рис предложил заплатить, чтобы Кела убили, как только
он выйдет. Если бы не горе и гнев королевы, я бы почти согласилась. Почти.
Я преклоняю колени у моего алтаря и молюсь. Я молюсь о
напутствии и об удаче. Порой люди просят о милости, но забывают сказать, о
какой. Надо быть очень точным в молитвах, потому что боги слышат их по-своему и
дают обычно то, о чем просишь, но не то, что ты хотел попросить на самом деле.
Да пошлет нам Богиня добрую удачу и плодоносную зиму.
