– Ты говоришь загадками, Рис, – сказал Холод.
– Ага, Рис. Ты не мог бы сказать проще?
– Может, они просто не поняли, что в зале что-то есть?
– То есть? – спросила я.
– Люди практически не способны видеть духов, каких бы
то ни было.
– Ну да, но если ты намекаешь, что духи, бестелесные
создания, перебили в клубе всех до последнего человека, я не соглашусь.
Бестелесные сущности – у них не хватит... физической энергии, чтобы вывести из
строя так много людей сразу. Они могут справиться с одним человеком, если он
обладает сверхчувствительностью к их воздействию, но даже это под вопросом.
– Не бестелесные сущности, Мерри. Это был дух иного
рода.
Я недоуменно моргнула.
– Что, привидение?
Он кивнул.
– Привидения тоже такого не делают. Они могут напугать
кого-то до сердечного приступа, но и только. Настоящие привидения не причиняют
вреда людям. Если причинен реальный физический вред, то это работа не
привидений.
– Зависит от вида привидения.
– А теперь ты о чем? Есть только один вид привидений.
Он одарил меня взглядом, причем ему пришлось развернуться
чуть ли не всем корпусом из-за глаза, закрытого повязкой. Он частенько
взглядывал на меня, когда вел машину, но это были лишь автоматические движения,
потому что правый глаз у него отсутствовал – видеть меня он не мог. Теперь же
он нарочно повернулся, чтобы посмотреть на меня левым глазом.
– Твои познания крайне глубоки и обширны.
Я всегда думала, что Рис – один из молодых сидхе, потому
что, общаясь с ним, никогда не чувствовала себя выходцем из другого века. Он
один из немногих владел домом вне холмов фейри, нормально обращался с
электроприборами, имел водительские права. Сейчас он смотрел на меня как на
неразумного ребенка.
– Прекрати, – потребовала я.
Он повернулся к дороге.
– Что прекратить?
– Терпеть не могу, когда на меня так смотрят. Как будто
я слишком молода, чтобы понять то, что вы испытали на опыте. Ладно, мне никогда
не будет тысяча лет, но мне уже больше тридцати, и по человеческим меркам я
совсем не ребенок. Будь любезен, не обращайся со мной, как с ребенком!
– Ну так не веди себя как ребенок, – сказал он, и
голос его был полон сожаления, как у разочарованного учителя. Мне этого и от
Дойла хватало. Еще и от Риса – было совсем лишним.
– В чем я веду себя как ребенок? В том, что не опустила
щиты и не увидела весь этот ужас?
– Нет, в том, что ты сообщаешь, будто есть только один
вид привидений, как абсолютную истину. Поверь, Мерри, не одни только тени людей
скитаются вокруг.
– А чьи еще? – был резонный вопрос.
Он набрал воздуха и сильнее сжал руль.
– Что происходит с бессмертными, когда они умирают?
– Перевоплощаются, как и все прочие.
Он улыбнулся.
– Нет, Мерри. Если их можно убить – то они по
определению не бессмертны. Говорят, что сидхе бессмертны – но мы не таковы. Нас
можно убить.
– Без магического вмешательства – нельзя, –
уточнила я.
– Способ не имеет значения. Важно, что это в принципе
можно сделать. Что возвращает нас к вопросу: что происходит с бессмертными
после смерти?
– Они не могут умереть, они же бессмертны.
– Вот именно, – сказал Рис.
Я нахмурилась.
– Ладно, сдаюсь. Что это значит?
– Если что-то не может умереть, но умирает, что с ним
случается?
– Ты имеешь в виду Старейших, – догадался Холод.
– Да, – ответил Рис.
– Но они – не привидения, – сказал Холод. –
Они – тени первых богов.
– Ну же, ребята, – ухмыльнулся Рис. – Давайте
вместе подумаем. Привидение человека – это то, что остается от него после
смерти до того, как он перейдет к послежизни. Или, в некоторых случаях, та
часть, которая остается, потому что ей слишком трудно уйти. Но это в любом
случае – дух, который остался от человеческого существа, правильно?
Мы оба согласились.
– Тогда часть, что осталась от первых богов, – это
лишь привидения самих богов, согласны?
– Нет, – возразил Холод. – Потому что если
кто-либо вновь найдет их имена и создаст культ, они могут – теоретически –
вернуться к жизни. У человеческих привидений такой возможности нет.
– А разве факт, что люди на это не способны, делает
Старейших не привидениями? – спросил Рис.
У меня начинала болеть голова.
– О'кей, прекрасно, давайте скажем, что вокруг
скитаются привидения прежних богов. Какое это имеет отношение к нашему делу?
– Я сказал, что узнал чары. Если быть совсем точным, то
не узнал. Но я видел когда-то, как тени Старейших напустили пары на фейри. Это
выглядело так, словно сам воздух становился смертельным. Из жертв просто
высасывали жизнь.
– Фейри – бессмертны, – удивилась я.
– Все, кого можно убить, даже если они перевоплощаются
потом, это смертные, Мерри. Долгий срок жизни этого не меняет.
– Так ты говоришь, что в том клубе выпустили таких
привидений?
– Фейри убить сложнее, чем людей. Если бы в клубе были
фейри, а не люди, кто-нибудь из них мог бы выжить или сумел бы защититься, но –
да, я говорю, что это работа таких привидений.
– То есть фантомы мертвых богов убили в ночном клубе в
Калифорнии больше сотни человек?
– Да, – кивнул Рис.
– Это могло быть Безымянное?
Он подумал и мотнул головой.
– Нет, если б это было Безымянное, здание рухнуло бы.
– Оно такое сильное?
– Такое разрушительное.
– А когда ты видел такой случай впервые?
– До рождения Холода.
– То есть больше тысячи лет назад.
– Да.
– А кто тогда вызвал духов? Кто сотворил чары?
– Сидхе, который мертв дольше, чем Англией правят
норманны и их потомки.
Я быстро произвела исторические подсчеты.
– То есть он умер до тысяча шестьдесят шестого?
– Да.
– А сейчас есть кто-нибудь, кто способен на такие чары?
– Наверное, но они под запретом. Если тебя разоблачат –
смерть на месте. Ни суда, ни обжалования – просто казнь.
– Кто пойдет на такой риск, чтобы убить кучку людей на
краю Западного моря? – удивился Холод.
