Я прислонилась спиной к стене, но он не обратил внимания на
это изменение позы. Оставалось лишь положить руку ему на грудь и толкнуть. Это
заставило его выпрямиться, но свободного пространства не хватало, чтобы
движение привело его куда-либо дальше кровати.
– Прекратите, все вы, – сказала я достаточно
громко, чтобы мой голос заполнил комнату. Потом взглянула на Дойла: – Отойди от
меня.
Он слегка поклонился мне – склонив только голову, поскольку
для положенного поклона просто не было места, и попятился, повернув руки так,
чтобы показать другим стражам, что он безоружен. Он остановился между стеной и
кроватью, не оставив себе места для маневра. Рис полулежал на спине, держа
пистолет одной рукой и поворачиваясь вслед за перемещением Дойла. Никка стоял у
дальнего края кровати, держа оружие обеими руками в стандартной позе стрелка.
Оба они продолжали вести себя так, будто Дойл представляет собой угрозу, и мне
это начало надоедать.
– Я устала от этих игр, Дойл. Или ты веришь, что твои
же люди способны обеспечить мою безопасность, или нет. Если нет, то или найди
других людей, или сделай все, чтобы ты или Холод всегда были со мной. Но
прекрати это.
– Если бы на моем месте был враг, твоя охрана проспала
бы твою смерть.
– Я проснулся, – возразил Рис, – просто я
думал, что ты наконец-то образумился и собрался прижать Мерри у стенки.
Дойл явно был задет:
– Ты только такое и можешь думать.
– Если ты желаешь ее, Дойл, просто скажи об этом.
Завтрашняя ночь может стать твоей. Думаю, все мы согласимся сдвинуть нашу
очередь на день, если ты наконец прервешь свой... пост.
Лунный свет смягчал вид шрамов Риса, казался белой
просвечивающей латкой на месте, где полагалось быть правому глазу.
– Уберите оружие, – сказала я.
Они посмотрели на Дойла, молча спрашивая подтверждения. Я
прикрикнула на них:
– Уберите оружие! Я здесь принцесса и наследница трона,
а он только капитан моей стражи, и когда я вам что-то приказываю, вы обязаны
повиноваться, клянусь Богиней!
Они продолжали смотреть на Дойла, пока не дождались его
легкого кивка.
– Вон отсюда, – прошипела я. – Вон отсюда,
все вы.
Дойл отрицательно качнул головой:
– Не думаю, что это разумно, принцесса.
Обычно я пыталась убедить их всех звать меня Мередит, но,
только что напомнив о своем статусе, я не могла отказаться от него следующей же
фразой.
– Так мои прямые приказы ничего не значат?
Выражение лица Дойла было нейтральным, тщательно выверенным.
Рис и Никка опустили оружие, но ни один из них не осмеливался встретиться со
мной взглядом.
– Принцесса, хотя бы один из нас должен все время
оставаться с тобой. Наши враги... отличаются упорством.
– Принц Кел будет казнен, если его люди попытаются меня
убить, пока он отбывает наказание за последнее покушение на меня. У нас есть
полгода передышки.
Дойл покачал головой.
Я посмотрела на трех мужчин – красивых, даже прекрасных,
каждый в своем роде, – и мне вдруг захотелось остаться одной. Одной, чтобы
подумать, чтобы точно определить, чьи приказы они выполняют – мои или королевы
Андаис. Я считала, что мои, но теперь у меня появились сомнения.
Я посмотрела на каждого по очереди. Рис выдержал мой
пристальный взгляд, а вот Никка – нет.
– Вы отказываетесь исполнять мои повеления?
– Наша первоочередная задача – твоя безопасность,
принцесса, и лишь во вторую очередь мы должны заботиться о том, чтобы ты была
довольна, – заявил Дойл.
– Что еще тебе нужно от меня, Дойл? Я предложила тебе
мою постель, и ты отказался.
Он открыл рот, пытаясь возразить, но я подняла руку.
– Нет, я не хочу больше слышать твоих оправданий. Я
поверила, что ты хочешь быть последним моим мужчиной, а не первым, но вот
только если один из других сумеет сделать мне ребенка, он, согласно традициям
сидхе, станет моим мужем. А я стану моногамной, и ты упустишь единственный шанс
прервать тысячи лет своего насильственного воздержания. Ты не дал мне ни одного
аргумента, достаточно хорошего, чтобы оправдать такой риск. – Я скрестила
руки на животе, приподнимая груди. – Скажи мне правду, Дойл, или держись
за пределами моей спальни.
Ему почти удалось сохранить спокойствие, но только почти.
– Ладно, если тебе нужна правда, так посмотри на свое
окно.
Я нахмурилась, но бросила взгляд в окно с тонкими
просвечивающими занавесями, колышущимися под легким ветерком. Я пожала плечами,
не меняя положения рук:
– И что?
– Ты принцесса сидхе. Посмотри не только глазами!
Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула, пытаясь не
обращать внимания на резкий тон. Сердиться на Дойла – это никогда ни к чему не
приводило. Я принцесса, но это мне никогда не давало большого преимущества. И
сейчас тоже.
Я не столько вызвала магию, сколько сбросила щиты,
поставленные мной, чтобы мистические образы не лезли в повседневную жизнь.
Медиумы-люди и даже ведьмы обычно должны предпринимать что-то, чтобы видеть
магию, другие реальности, иные сущности. Но я была фейри, а значит, мне
приходилось тратить немало сил, чтобы не видеть магию, не замечать движения
иных существ, не проникать взглядом в другие реальности, имеющие слишком мало
общего с нашим миром и не нужные для моих целей. Магия отзывается на другую
магию, и без поставленных щитов я могла бы захлебнуться в постоянной толкотне
сверхъестественного, каждодневно творящейся над землей.
Сбросив щиты, я перешла на взгляд, использующий ту часть
мозга, которая заведует галлюцинациями и снами. Как ни странно, восприятие не
слишком изменилось, но темнота тут же просветлела, и стало видно сияние силы,
создающей защиту на окне и на стенах. И сквозь это сияние я что-то разглядела
за белыми занавесями. Что-то небольшое, прижатое к стеклу. Но когда я
раздвинула занавеси, за окном ничего не было, только защита переливалась
неяркими красками. Я отвела взгляд в сторону, попытавшись осмотреть окно
периферийным зрением. Ага, маленький отпечаток руки, меньше моей ладони,
впечатался в защиту окна. Я попробовала посмотреть на него пристальней – и он
исчез из виду. Пришлось вернуться к периферийному зрению, но поближе. Когтистый
отпечаток был гуманоидным, но явно нечеловеческим.
Я отпустила занавеску и, не поворачиваясь, сказала:
– Кто-то пытался проникнуть сквозь защиту, пока мы
спали.
– Да, – подтвердил Дойл.
– Я не почувствовал ничего, – сказал Рис.
– Я тоже, – добавил Никка.
Рис вздохнул:
– Мы провинились перед тобой, принцесса. Дойл прав.
Тебя действительно могли убить.
