– Да, Дойл? – отозвалась я сдавленным голосом;
похоже, мне нужно было откашляться.
– Защита такой силы не позволит ни одному фейри
распознать какую бы то ни было магию внутри охраняемого участка. Холод применил
все свои способности для разведки, но с такой защитой мы не узнаем, какие
таинственные сюрпризы могут ждать нас в стенах поместья миз Рид. – Он
говорил о деле, но почти с теми же осторожными интонациями. Будь это не Дойл, я
назвала бы их сочувственными.
– Ты хочешь сказать, что нам не следует заходить
внутрь? – спросила я и высвободила руку из хватки Холода.
– Нет, не хочу. Я согласен с тем, что ее желание
встретиться с тобой, со всеми нами, интригует.
Автобус въехал на стоянку у высоких ворот. Рис развернулся
на сиденье настолько, насколько позволял ремень безопасности.
– Я за то, чтобы поехать домой. Если король Таранис
обнаружит, что мы с ней говорили, он просто взбесится. Что мы можем узнать
такого, что оправдает этот риск?
– Ее исчезновение в свое время было большой
загадкой, – заметил Дойл.
– Да, – согласился Холод. Он отодвинулся назад на
сиденье, в глазах застыло отстраненное выражение, словно он пытался закрыться
от меня. Я прервала контакт наших рук, и Холод не слишком хорошо это
воспринял. – По слухам, она должна была стать следующей королевой благих,
а вместо этого внезапно последовало изгнание.
Он отодвинул ногу, установив между нами физическую дистанцию.
Я видела, как его лицо на глазах становится холодным, жестким и высокомерным –
старая маска, которую он носил при дворе все эти годы, – и чувствовала,
что не могу этого вынести. Я взяла его руку в ладони. Он нахмурился, явно
удивленный. Я подняла его ладонь к губам и поцеловала сгибы пальцев, один за
другим, пока его дыхание не стало неровным. Второй раз за сегодня в моих глазах
стояли слезы. Я раскрыла глаза как можно шире и сумела не заплакать.
Холод снова улыбался с видимым облегчением. Я была рада, что
он счастлив. Всегда хочешь, чтобы люди, которых ты любишь, были счастливы.
Рис спокойно смотрел на нас. Его очередь была вчера ночью,
сегодня будет очередь Холода, и Рис не видел в этом проблемы. Дойл поймал мой
взгляд – и вот Дойл-то спокойным не был, на лице читалась тревога. Китто
смотрел на нас с пола, и в его лице не было ничего, что я могла бы
расшифровать. При всем его внешнем сходстве с сидхе он от нас отличался, и
временами я и представить не могла, о чем он думает или что чувствует. Холод
держал мою руку и был счастлив от этого. Счастлив, что я не отвернулась от
него. Из них всех, похоже, только Дойл понимал, что со мной происходит.
– Какая разница, из-за чего ее изгнали? – пожал
плечами Рис.
– Может быть, никакой, – ответил Дойл, – а
может быть, очень большая. Мы не узнаем, пока не спросим.
Я моргнула.
– Спросим? То есть зададим прямой вопрос без разрешения
спрашивать что-то настолько личное?
Он кивнул.
– Ты – сидхе, но частично ты человек. Ты можешь
спросить, когда нам это непозволительно.
– У меня не настолько плохие манеры, чтобы задавать
личные вопросы прямо с порога, – оскорбилась я.
– Мы знаем, что ты хорошо воспитана, Мередит, но Мэви
Рид этого не знает.
Я уставилась на него. Пальцы Холода поглаживали костяшки
моих пальцев снова и снова.
– Ты говоришь, что мне нужно притвориться
невоспитанной?
– Я говорю, что мы должны использовать все оружие,
которое есть в нашем арсенале. Твоя смешанная наследственность сегодня
определенно может быть преимуществом.
– Это почти то же самое, что ложь, Дойл, – сказала
я.
– Почти, – согласился он, и характерная ухмылочка
искривила его губы. – Сидхе никогда не лгут, Мередит, но затемнять правду
– наша давняя и почитаемая забава.
– Мне это хорошо известно, – заметила я. Сарказма
в моем голосе хватило, чтобы заполнить машину до краев.
Его улыбка сверкнула внезапной белизной на темном лице.
– Как и всем нам, принцесса, как всем нам.
– Я не думаю, что риск оправдан, – настаивал Рис.
Я качнула головой:
– Мы уже обсуждали это, Рис. Я считаю, что рискнуть
стоит. – Я взглянула на Холода. – А ты как думаешь?
Он повернулся к Дойлу:
– Как считаешь ты? Я не стал бы рисковать безопасностью
Мередит ни по какому поводу, но нам крайне нужны союзники, а сидхе, изгнанная
из страны фейри столетие назад, может отважиться на многое, лишь бы вернуться.
– Ты полагаешь, что Мэви захочет помочь Мередит стать
королевой. – Дойл произнес это с полувопросительной-полуутвердительной
интонацией.
– Если Мередит станет королевой, она может предложить
Мэви возвращение в волшебную страну. Я не думаю, что Таранис рискнет начать
всеобщую войну из-за одной вернувшейся изгнанницы.
– Ты действительно считаешь, что аристократка из
Благого Двора захочет перейти к Неблагому Двору? – спросила я.
Холод посмотрел на меня.
– Какие бы предубеждения ни питала когда-то Мэви Рид к
неблагим, она уже сотню лет живет без прикосновений фейри. – Он поднял мою
ладонь к губам и поцеловал кончики пальцев, согрев каждый из них своим дыханием
перед тем, как поцеловать. У меня по телу забегали мурашки. Он заговорил, почти
касаясь губами моей кожи: – Я знаю, что это такое, когда ты жаждешь
прикосновений другого сидхе, а тебе отказано в этом. Но у меня по крайней мере
был двор и вся волшебная страна в утешение. Я не в состоянии вообразить ее
одиночество на протяжении всех этих лет.
Последние слова он прошептал. Его глаза потемнели до оттенка
дождевых туч.
Мне пришлось сделать усилие, но я смогла перенести внимание
с Холода на Дойла.
– Ты думаешь, он прав? Она ищет способ вернуться к
фейри?
Дойл пожал плечами, кожаный пиджак на нем скрипнул.
– Кто может знать наверняка? Но знаю, что после вековой
изоляции я бы точно искал такой способ.
Я кивнула.
– Значит, мы все согласны. Входим.
– Мы не все согласны, – заявил Рис. – Я –
против.
– Прекрасно, ты – против, но ты в меньшинстве.
– Если с нами там стрясется что-нибудь ужасное, я
скажу, что я вас предупреждал.
Я кивнула:
– Если мы проживем достаточно долго, чтобы ты успел это
сказать.
– Клянусь Богиней, если мы умрем так быстро, мой
призрак станет тебя преследовать.
– Если там есть что-то, что может убить тебя, Рис, то я
умру много раньше, чем ты.
Он нахмурился: я это видела даже через фальшивую
растительность на его лице.
