Будь у нее здоровье покрепче, она бы занялась спортом, чтобы подтянуть фигуру и оттянуть пору увядания. Но с молодости Люция Марковна страдала сердечной недостаточностью и часто падала в обмороки при месячных, которые проходили у нее крайне болезненно. В стрессовых ситуациях она начинала задыхаться, и после последнего разговора с сыном была вынуждена целый час отсиживаться на лавочке, ожидая, пока подействует таблетка.
Она никогда не рассказывала в семье о проблемах со здоровьем. Не хотела, чтобы Сережа переживал, а Геннадия не ставила в известность, считая, что ему все равно. Бездушный, черствый человек. Как могла она полюбить такого? Наверное, сыграли свою роль уверения знакомых, что вместе они напоминают пару Владимира Высоцкого и Марины Влади. Тогда это было еще модно. Потом на смену им пришли совсем другие герои, а Люся и Гена Карачай остались вместе.
Ох, сколько она от него натерпелась! Помимо внешнего сходства с кумиром восьмидесятых, Геннадий еще и запоям был подвержен. Приходилось постоянно контролировать его, чтобы не дать сорваться. Чувство ответственности не позволяло Люции Марковне вести себя с мужем так, как он того заслуживал, чурбан неотесанный. Вечно с головой в работе, вечно в дела свои погруженный — не дела, а так, делишки мелкие. И с пустыми карманами. Букета роз на праздник от него не дождешься. Сунет на восьмое марта пяток тюльпанов дохлых и думает, что так и надо…
Валентин был мужчиной совсем другого склада. О цветах напоминать не надо: вон, ими весь дом уставлен и благоухает. Косметику и парфюмерию дарит высшей пробы, комплименты говорит, нежные слова нашептывает, в постели исполнителен и неутомим. С Валентином Люция Марковна впервые испытала, что такое множественные оргазмы, а с Геннадием не всегда и обычные случались. Ни фантазии, ни умения. Уляжется сверху и тупо долбит, скрипя зубами. Иногда это было даже хорошо, но хотелось чего-то другого, чего-то более изысканного и изощренного. У Валентина получалось. Он умело чередовал нежность с напускной, дозированной грубостью, и Люция Марковна не променяла бы его ни на кого другого.
— О чем задумалась? — спросил он, наблюдая за ней.
Вот что значит внимательный мужчина! Геннадий никогда не задавал подобных вопросов. Пока не обратишься к нему, вообще не замечает твоего присутствия…
— О тебе, — сказала Люция Марковна.
Валентин улыбнулся:
— И что ты обо мне думаешь?
— Что ты хороший.
— Приятно слышать, — сказал он.
— И мне приятно, — сказала она. — Я так рада, что ты есть и что ты со мной. Будешь еще?
Люция Марковна приготовилась мазать тост маслом. Поколебавшись, он кивнул, но предупредил:
— Последний. Что-то я поправляюсь в последнее время.
— Мужчина должен быть большим и сильным, — сказала она. — Ты не толстый, Валик. В самый раз.
— При моем росте мне следовало бы весить на два килограмма меньше, — озабоченно произнес он, хрустя тостом.
— Стоп! — всполошилась Люция Марковна. — А джем? Я же джемом не намазала.
— Хочу уменьшить количество сладкого в своем рационе, — сообщил ей Валентин, протягивая надкушенный тост.
— Вот подожди, пойдут фрукты, я тебе таких варений наварю, — пообещала она.
— Зачем возиться? В магазине купим.
— Нет. Это совсем другое. У меня такие варенья! Попробуешь — никогда магазинные есть не захочешь.
— Ты меня интригуешь, — сказал Валентин и потянулся за очередным ломтиком прожаренного хлеба.
Его рука ненадолго замерла в нерешительности, но опустилась и взяла тост. Валентин всегда брал то, что хотел. Он редко себе в чем-то отказывал.
Зазвонил телефон. Вернее, если быть точным, издал серию призывных трелей. У Люции Марковны и Валентина была выставлена одинаковая мелодия на мобильниках, но они никогда не ошибались. Каждый легко узнавал «свой» звонок.
— Тебя, — сказал Валентин.
— Потом перезвоню, — решила Люция Марковна. — Позавтракать не дадут спокойно.
— Бросай свое кафе, Люся. Я достаточно зарабатываю, чтобы обеспечить нас обоих.
— Чем же я стану заниматься, Валик?
— Жить будешь, — ответил он. — Просто жить и радоваться жизни.
— Я и так радуюсь, — сказала она. — Потому что у меня есть ты.
— И ты есть у меня. Мы есть у нас. — Он засмеялся.
Она тоже засмеялась.
Телефон зазвонил снова.
— О господи! — вздохнула Люция Марковна. — Задрали. Без меня не могут шагу ступить.
Она отправилась в гостиную. На дисплее светилось имя Геннадия. Что ему понадобилось с утра?
«Сережа, — подсказала интуиция. — Что-то случилось с Сережей».
Кончики ее пальцев моментально похолодели. Она взяла трубку и начала подносить к уху, когда вдруг передумала и нажала кнопку сброса. Она не хотела отвечать мужу. Не хотела слышать то, что он собирался ей сообщить.
Мобильник засветился снова и принялся слегка кружиться на столе, куда его положила Люция Марковна.
— Телефон! — крикнул Валентин из кухни.
Она ответила, хотя желание было изо всех сил шваркнуть телефон об пол.
— Что тебе надо? — спросила Люция Марковна.
— Люся, — сказал муж.
И умолк.
Она взялась за сердце. В груди образовалась сосущая пустота. Безвоздушное пространство.
— Что? — спросила она.
— Сережа, — сказал он.
— Что?.. Что?..
— Нет больше Сережи, — закончил муж.
— Ты решил поиздеваться надо мной, негодяй! — вскричала она не своим, непривычно низким, грудным голосом. — Хочешь заставить меня переживать, волноваться? Не выйдет! Ничего у тебя не получится, милый мой! Все ты врешь! Ничего с Сережей не случилось и случиться не могло!
Он несколько раз пытался перебить ее, но был вынужден дождаться конца гневной тирады. И только тогда сказал:
— Его убили. Позавчера.
Люция Марковна покачнулась. Комната странно накренилась и приобрела непривычное освещение. Как будто на потолке дополнительные лампы включили, отчего углы и стены погрузились в густую тень.
— Почему же ты мне только сейчас говоришь, скотина такая! — заверещала Люция Марковна.
Грудной голос исчез. Она была способна только на визг. Она подсознательно стремилась заглушить голос мужа.
— Я вчера на опознании был, — сказал он. — Потом со следователем беседовал. Не до тебя было.
Люция Марковна пошевелила губами, проверяя, не пропал ли у нее дар речи. Вошел Валентин, вопросительно поднял брови.
— Муженек звонит, — сказала она, усмехаясь. — Нажрался с утра и решил моей крови попить. За всю нашу совместную жизнь не напился.
