Ничего не нашли. Никаких следов.
Люди боялись. Отказывались ходить поодиночке. На ночные вахты теперь выходили по двое, а иногда и по трое моряков. Апраксин по-прежнему не покидал своей каюты. Я пытался поговорить с Федором через запертую дверь, но не смог разобрать ни единого слова. Бедняга был совсем плох. Его речь напоминала глухое рычание, переходящее в сухой кашель.
Я снова поговорил о нем с Дайомедесом. Тот изъявил желание взглянуть на капитана, и мы направились к его каюте. Постучав, я попросил, чтобы Федор впустил нас.
– Нет! – раздалось в ответ.
И этот голос совсем не был похож на голос Федора Апраксина, которого я знал много лет. Хриплый, странный, какой-то булькающий. Словно рот у говорившего был забит кашей.
– Убирайтесь, – злобно сказал он нам. – Я никого не хочу видеть.
– Мы лишь хотели узнать о твоем здоровье.
– Мне уже гораздо лучше! – рявкнул Апраксин. – Никогда не чувствовал себя так хорошо…
Но, судя по голосу, ему стало хуже. Люди докладывали мне, что исправно приносят капитану еду, но тарелки, оставленные под его дверью, остаются нетронутыми, будто он вообще ничего не ест либо питается чем-то другим…
– Я предупреждал тебя, Иван, – угрюмо сказал мне Дайомедес. – Это вовсе не лихорадка…
В этот момент дверь с треском распахнулась перед нами.
Я успел разглядеть, что единственное окно каюты занавешено изнутри одеялом так, чтобы свет проникал лишь сквозь узкую щель. В следующий миг что-то длинное и тонкое устремилось мне навстречу и схватило меня за шею. Даже не схватило, а обмоталось вокруг, как если бы кто-то напал на меня с кнутом.
Меня резко дернуло вперед, и я ввалился в каюту. Дайомедес ринулся за мной следом. И я наконец увидел Федора… В середине каюты стояло нечто, лишь отчасти напоминающее человека. В остальном это был горгонид! Черное тело, покрытое блестящей чешуей, роговые наросты на плечах и голове. Целый букет длинных черных щупалец, извивающихся за его плечами, подобно некоему ужасному плащу. Щупальца метались по каюте, трогая стены, пол и потолок. Одно из них и обвилось вокруг моей шеи, все ближе подтягивая меня к своему ужасному владельцу.
Федор Апраксин усмехнулся и разинул пасть, полную мелких острых зубов, напоминающих иглы. В его бесцветных глазах, устремленных на меня, читался лишь дикий голод – и ни единого проблеска разума либо человеческой души.
Я уж попрощался с жизнью, но Дайомедес схватил деревянный стул и наотмашь ударил Федора по голове, по этой жуткой пасти. Стул разлетелся от удара, а капитан издал яростный рык.
Щупальце соскользнуло с моей шеи, и я рухнул на грязный пол, покрытый темными липкими пятнами. Апраксин снова ринулся ко мне, и Дайомедес вновь ударил его ножкой стула, которую все еще сжимал в руке. Деревяшка рассекла змеиную голову монстра, из раны брызнула склизкая черная кровь.
Тут я заметил пистолет, висевший в кобуре на стене каюты, и бросился к нему. Но едва я прицелился, как чудовище, некогда бывшее Федором Апраксиным, замерло. Его черная морда внезапно разгладилась, чешуя и наросты будто втянулись внутрь головы. Мгновение спустя на меня смотрело прежнее лицо моего старого друга.
– Иван? – удивленно спросил он. – Ты собираешься стрелять в меня?
Я замер в нерешительности. В тот же момент из-за спины Федора снова показался пучок извивающихся щупалец. Они ринулись ко мне, я едва успел отскочить и выстрелил. Полетели кровавые ошметки, чудовище громко зашипело, а затем внезапно выбросилось в окно, обмотавшись одеялом, выбив стекла и деревянные перемычки. Мгновение спустя снаружи раздался тяжелый громкий всплеск.
Я обессиленно привалился к дверному косяку. От пережитого меня самого трясло, словно в сильной лихорадке.
– Что это было?
– То, о чем я предупреждал, – мрачно произнес Дайомедес. – Вашего капитана обратили. Именно так Темная богиня увеличивает количество горгонидов.
– Но почему именно его?
– Она добилась от него вечной покорности и может не опасаться, что капитан прикажет истребить горгонидов. Ведь отныне он служит только ей.
– Но его больше нет…
– Горгониды хорошо умеют плавать и дышать под водой. Новообращенный скроется под днищем корабля. Когда наступит ночь, он вернется на палубу. Но теперь вы все знаете, а значит, горгониды больше не станут соблюдать осторожность.
– О чем ты?
– Теперь они в открытую уничтожат большую часть команды. Оставшихся – сильных и выносливых – Темная богиня обратит в своих слуг.
– Мы не должны этого допустить. Ты мне поможешь?
– Во время путешествия мы бессильны. Корабль теперь в ее власти.
– Мы можем уничтожить их днем, пока они спят.
– Трюм теперь заполнен особыми растениями. Это плотоядные хищники, которыми Темная богиня способна управлять даже во время своего отдыха. Это ее особая защита. Всякого, кто переступит порог, растения разорвут на части. Они очень хорошо растут на крови…
– Что же нам делать? – с ужасом спросил я.
– Сколько нам еще осталось плыть? – спросил Дайомедес.
– Один день, не больше. По моим подсчетам, мы должны прибыть поздно ночью.
– Замедли ход корабля, насколько это возможно. Сделай так, чтобы к месту назначения мы подошли ранним утром, а не ночью. Горгониды будут спать, и у нас появится время, чтобы предпринять кое-что. Нужно лишь забрать из трюма обскурум и мой жезл, а корабль сжечь, не заходя в порт.
– Но ты уверен, что все они сгорят?
– Нет, – честно признался мой собеседник. – Но это лучшее, что вы можете предпринять.
– Ладно. Главное – выжить…
И теперь я подхожу к самой страшной части своей исповеди.
Ведь следующей ночью пришла смерть…
Днем, когда чудища спали в саркофагах, из трюма вышел Дайомедес. Он был очень взволнован. В руке он держал свой посох с круглым красным кристаллом, но ничего больше.
– Я не нашел обскурум, – сообщил он. – Похоже, они не взяли его с собой, оставив в храме…
– Как?! – вскричал я. – Но ведь все наше путешествие было затеяно только ради него!
– Его нет ни в сундуках, ни в саркофагах. Я, стараясь не вызвать подозрений, спросил о нем у Темной богини, но она лишь рассмеялась в ответ и сказала, что проклятый артефакт не должен существовать, чтобы никто больше не смог от нее скрыться, подобно моему народу… Обскурум – ключ, возможность бегства в другие миры, которой воспользовались мои сородичи. Эта вещь очень опасна в неподходящих руках.
