— Восьмой виток упражняется с восьмым витком, девятый — с девятым! — объявил он, и поскольку инициацию на девятом витке из всего отделения, не считая отсеявшегося Матвея, прошли только три человека, пришлось мне работать с Варей и Василем попеременно.
Поначалу толком ничего не понимали и разбирались с деталями на ходу, ну а потом начали достаточно быстро выявлять чужие энергетические каналы и сбивать их. Тут всё было предельно просто, куда муторнее оказалось лишить оппонента возможности вновь дотянуться до сверхсилы. В итоге поединок сводился к волевому противоборству, где ключевую роль начинала играть выдаваемая оператором мощность.
Правда, при отработке защиты требовалось не только противодействовать давлению противника, но и продолжать генерировать электрический ток для питания стоваттной лампочки. В таких условиях о контратаках не могло идти и речи. Какой там! Чуть отвлечёшься, и свет тут же мигать начинает. А погаснет нить накаливания — считай, проиграл. Полное впечатление — пытаешься горящую спичку от ветра ладонями прикрыть, а на руки пудовые гири подвешены.
Обычно возобновить оборванный приток энергии уже не получалось, но иногда я дотягивал до конца поединка на внутренних резервах, с нейтрализацией которых дело ни у никого из нас не задалось. Бились с этой задачей так и эдак, пока Савелий Никитич не растолковал, что тут требуется оперировать не голой силой, а специальными энергетическими конструкциями.
— Так и дистанционно оператора подавить можно, но вам бы пока просто базу заложить. Не забивайте себе голову! — объявил инструктор, прохаживавшийся по комнате и контролировавший ход учебных схваток.
В итоге я вышел победителем из большинства поединков с Варей, да и счёт в противостояниях с Василем тоже сложился в мою пользу, пусть и с минимальным перевесом. При этом девушка была ощутимо сильней, просто терялась, когда дело доходило до волевого противоборства, а вот у моего соседа по комнате с морально-волевыми качествами оказался полный порядок, его я превосходил по мощности.
Через полчаса воздух в комнате наэлектризовался до такой степени, что встали дыбом волосы и начали помаргивать под потолком лампочки. Тогда нас опять отправили упражняться на тренажёрах. Сначала взмок, пытаясь выдать максимальную пиковую мощность, затем семь потов сошло, когда в течение получаса размеренно выжимал пятнадцать киловатт, ну а занятия по фокусировке добили окончательно. В коридор буквально выполз и сразу уселся на первый попавшийся подоконник. Рядом пристроился Василь.
— Тяжко? — спросил он, вытирая раскрасневшиеся щёки и крупный нос замызганным платком.
— Ага, — подтвердил я, пытаясь отдышаться. — Хуже, чем со штангой.
— Ну ты сравнил! — фыркнул мой сосед по комнате и встрепенулся. — Что за шум?
Откуда-то со второго этажа донеслись крики, а потом кто-то во всю глотку гаркнул:
— Наших бьют!
Кто-то?! Да это…
— Прохор! — выдохнул Василь и соскочил с подоконника. — Ходу!
Мы рванули к лестнице и взлетели на второй этаж, а только начали расталкивать толпившихся там учащихся, и бежавший первым Василь пропустил подножку и полетел на пол. Я сиганул через него и сходу проломился через плотное кольцо зевак, наблюдавших за дракой моих сослуживцев с десятком парней в гимнастёрках со значками энергетического училища.
Не теряя ни мгновенья, я врезал застигнутому врасплох противнику в нос, отбил встречный удар и едва устоял на ногах, пропустив мощный пинок в бедро. Сзади кто-то наскочил и толчком в спину впихнул в распахнутую дверь туалета, где двое парней мутузили зажатого в угол Мишу. Я сходу приложил одного из них носком ботинка под колено, а Попович вошёл в клинч со вторым, они рухнули на пол и выкатились в коридор.
И сразу — свист и топот ног.
— Атас!
Заблокированный мной паренёк ринулся на выход, и я прямым в голову отбросил его обратно. Попятился к двери сам, а этот паршивец вдруг сцепил руки, шумно выдохнул и создал искрящийся сгусток энергии.
— Вот тебе! — зло оскалился он, отправив в меня самую настоящую шаровую молнию — только миниатюрную, всего пару сантиметров диаметром.
Двигалась та не слишком быстро, но нас и разделяло не больше двух шагов; все лекции разом вылетели из головы, в дело вступили рефлексы. Совершенно машинально я влил в руку сверхсилу и отработанным движением отбил шаровую молнию в сторону.
Ладонь легонько уколол электрический разряд, а сгусток энергии подобно шарику для игры в пинг-понг с явственным гудением отскочил к окну, ударился о стекло и взорвался с едва слышным хлопком. От совсем небольшого оплавленного отверстия во все стороны разошлись трещинки, а затем раздался хруст и на подоконник посыпались мелкие осколки.
Паренёк сдавленно пискнул и вновь ринулся к входной двери, я плечом отшвырнул его обратно, развернулся и замер на пороге.
— Всем стоять!
На второй этаж уже взбежали вахтёры, и, не желая объясняться по поводу разбитого стекла, я заскочил на подоконник, глянул с него на улицу. Там — никого, внизу — мягкий на вид газон.
Можно было свеситься и разжать пальцы, но не стал терять времени попусту. Пусть в моём активе и было всего пять прыжков с парашютом, курс подготовки перед ними я прошёл полный и сейчас просто соскочил вниз, приземлился на чуть согнутые ноги, перекатом через плечо погасил инерцию движения и рванул прочь.
Забежал за угол, быстренько отряхнулся и, слегка прихрамывая, двинулся к входу в училище. Благополучно избежавшие встречи с вахтёрами сослуживцы со смехом обсуждали потасовку у крыльца, и пусть у них не обошлось без синяков и ссадин, по очкам победа, несомненно, осталась за нами.
— Петя?! — удивился Василь моему появлению с неожиданной стороны. — Ты откуда?
Всего так и распирало, отмалчиваться не стал.
— В меня шаровой молнией кинули, стекло — вдребезги. Я выпрыгнул и сюда!
— Врёшь! — не поверил Казимир.
— Айда покажу!
Мы всей гурьбой двинулись в обход здания, а там я ткнул пальцем в выбитое окно, в котором мелькали злые лица вахтёров.
— Вот!
— Обалдеть! — присвистнул Миша Попович. — И большой шар был?
Вопросы посыпались со всех сторон, и я начал сбивчиво отвечать, но почти сразу галдёж оборвал Фёдор Маленский.
— Дыбе о случившемся ни слова! А синяки на тренировке по рукопашному бою заработали! — заявил он. — Усекли?
Спорить никому и в голову не пришло, и впервые я ощутил чувство единения с остальными. Это было здорово.
Настроение испортил сержант Малыш. Он велел продемонстрировать связку из трёх ударов, а мне похвастаться оказалось нечем, получил нагоняй. Кладовщику тоже в кои-то веки надоело молча цедить тёплое пиво, и он устроил натуральный экзамен, заставляя по памяти называть расположение тех или иных кровеносных сосудов или внутренних органов, среднее расстояние до них от поверхности тела и защищённость скелетом. Ещё и бестолочью под конец обозвал.
