– И она знает, кто вы.
– Да. Знает. Как и еще несколько близких мне и неболтливых людей. Так работать на благо государства гораздо проще.
– А вы все делаете именно ради Треттини, сиор, а не для себя?
– Я не разделяю эти понятия, – хмыкнул Кар. – Это Войс мыслит масштабами мира. Он был слишком зависим от Тиона, и тот использовал его, словно мальчишку. Давно уже исчез, но продолжает использовать, вручив смешные и нереальные цели. Я довольствуюсь малым, и мне все равно, что происходит за границами герцогства.
– Происходило, сиор, – поправила его Шерон.
– Да, – легко признал Гвинт. – Происходило. Я долгие годы спасался в раковине, не глядя на то, что за ней. И вот пожалуйста. Шаутты, Вэйрэн и чушь, о которой я предпочел забыть. Что ты еще видела в Аркусе?
– Вашу подпись на стене.
– Будь она проклята, – процедил Кар. – Искари все еще там?
– Я убила троих. – Она не стала говорить о роли друзей.
– Весомое заявление. Но их больше. Гораздо больше. И если они придут вместе с мэлгами и шауттами, тогда мы будем плясать голыми пятками на раскаленной сковородке. Вот как нас припечет.
– Мне не показалось, что они вместе с демонами.
– Кто поймет тьму? Союзы в ней появляются и распадаются со скоростью биения сердца мыши.
Это были его покои. Богатые, хорошо обставленные, с чудесными старыми картинами на стенах и огромным камином, больше похожим на вход в пещеру. Шерон не поняла, что сделал Кар, но камин мягко и беззвучно стал уходить в стену, открывая скрывавшуюся под ним платформу очередного подъемника.
– Каскадный дворец хранит много тайн. О некоторых неизвестно даже герцогу.
– Что там?
– Моя тайна, Шерон.
– Думаете, я желаю узнать чужие тайны, сиор Кар?
– Я желаю их поведать. Это немного другое.
Ей не хотелось спускаться, и он заметил колебание.
– Если бы я хотел, чтобы с тобой что-то случилось, это бы уже произошло.
– Я боюсь совсем не за себя. А за ваши тайны. И вправду предпочла бы их не знать.
Он взглянул серьезно:
– А если я стану умолять?
Что-то в его голосе заставило ее взглянуть на собеседника иначе. Он выглядел одновременно уставшим и надеющимся.
На что?
Она не стала отвечать. Просто зашла на платформу, и Кар благодарно кивнул. Последней к ним присоединилась молчаливая Моника.
Путь занял несколько минут, и оставалось лишь догадываться, что скрывается на такой глубине, в недрах дворца. Здесь было намного холоднее, но воздух оказался на удивление сухим. Помещение, в которое они спустились, квадратный зал, не до конца расписанный буквами старого наречия, всех цветов и размеров, освещали сотни маленьких стеклянных артефактов величиной с пуговицу. В углу стояло матовое зеркало в темно-зеленой бронзовой раме. На полочке, прямо рядом с подъемником, сидела белая крыса с алыми глазками и голым розовым хвостом.
– Привет, Облако, – сказала ей Шерон с дружелюбием человека, встретившего доброго знакомого. Во всяком случае, она надеялась, что ее голос звучит именно так. Сунув руку в сумку, она извлекла из нее заранее припасенное овсяное печенье. – Хочешь?
Крыса глянула на нее и перескочила на плечо Кара.
– Так все-таки ваш питомец не настолько любит сладкое? Это была всего лишь игра, чтобы начать разговор со мной? – спросила она.
– Отчасти, – признал он, забрал печенье у девушки, небрежно откусил, затем протянул крысе. Та стала есть лакомство.
– Что он такое?
– Друг. Не питомец.
– Это не ответ.
– Скажи мне сама. Как его ощущает тзамас?
– Никак. Хотя я должна видеть ту сторону.
– Ты многого не знаешь… Не должна. Не во всех случаях. Облако – проявление той стороны. Там кроме демонов есть и иные существа. Куда более древние. Жившие во времена, когда только появились асторэ. Большинство моих друзей занимались другими вещами, я же постигал, с позволения моего учителя, разумеется, тайны того мира. Мелистат считал, что это пригодится, когда асторэ выступят против нас.
– И вы в это верили?
– Я? Нет. – Он подмигнул ей, словно речь шла о какой-то забавной мелочи, веселой шалости. – Это племя в мое время уже пряталось по щелям, словно тараканы. Таувины и волшебники прошлого устроили на их семьи жестокую охоту, и лично я впервые увидел асторэ лишь во время финала Войны Гнева, когда они пришли к Тиону и предложили ему помощь в сражениях. Но я поддерживал Мелистата в его заблуждениях исключительно ради своей выгоды.
– А как к этому относились другие волшебники?
– Смеялись. Сперва. Некоторые. Не одобряли. Всегда. Некоторые. – Гвинт пожал могучими плечами. – Я из тех людей, кого больше интересуют знания и опыт, чем мнение других. Каждый из нас имел свой талант и преуспел в разных способностях. Ваш милый знакомый вот приручил ветер. Знаете, что делал его ветер во время битв?
– Мне все равно.
– Но не все равно касательно моих исследований.
– Та сторона опасна.
– Чем? Тем, что там демоны, которые появились благодаря людям? Этот мир существовал и до них, и в нем множество загадок, тайн и силы. Той силы, которую ты используешь.
– И она меняет меня.
– Любая магия меняет человека, Шерон. Я был осторожен, и ни разу никто не пострадал во время моих изысканий. И шаутты не шепчут мне на ухо, как поступать. – Кар словно опомнился и примирительно вздохнул. – Прости мою горячность. Я не хотел влезать в спор. Их было столько во время моей молодости, с тем же Тионом, что я порядком устал. Но за годы забыл, и вот снова. Облако – часть той стороны, но в то же время часть меня. Мы связаны. Он мой друг, он помогает, и благодаря ему я разговариваю с тобой, а не превратился в прах, как многие мои братья и сестры.
– Он опасен.
– Как любая собака. Как любой человек. К кому-то Облако относится хорошо. К кому-то плохо. Любит. Ненавидит.
– И возможно, преследует свои цели. Ждет момента.
Взгляд Кара стал жалостливым, мол, какую ерунду говорит эта невесть что возомнившая о себе женщина.
– Что же. Как я уже и сказал, споры – не моя задача. Если меня не смогла убедить Лавьенда, то тебе, уж прости, это точно не удастся.
Крыса спрыгнула с его плеча, ударилась о землю, «перетекла» в кудлатую собачонку. Шерон заработала насмешливый взгляд существа, разум которого ничем не уступал человеческому.
«Ну? Что ты сделаешь?» – словно говорил этот взгляд.
И она понимала, что, скорее всего, – ничего. Указывающая не чувствовала его. Тзамас тоже. Лишь из-за невнимательности она не заметила раньше то, что теперь сразу бросалось в глаза. В Облаке не было жизни. Но не было и смерти. Перед ней находилось нечто другое. Вещь. Предмет. Концентрированная та сторона, которая обрела форму и чувства.
