– Все пряхи были слепы?
– Неизвестно. Ничего не известно, кроме того, что Темный Наездник и его последователи уничтожили всех еще до начала Битвы на бледных равнинах Даула.
Бланка наконец-то отлипла от стены, что поддерживала ее, протянула Мильвио недопитый бокал:
– Как бы ни сложилось дальше, спасибо за честность.
– Сиора?
– Ты мог бы наврать. Сказать, что оставишь ее мне навсегда.
– И ты бы поверила?
– Я бы заставила себя поверить. – Горло сдавливал гадкий предательский ком. – Потому что хочу этого. Пребывать в самообмане порой легче, чем признать правду. А еще я благодарна тебе… вам… что вы не делаете меня пленницей.
– Это было бы глупо, – отозвалась Шерон, вполне понимая ее.
– Это было бы логично. Логично отобрать статуэтку прямо сейчас, не идти на риск, что я сбегу и скроюсь.
– Но ты не скроешься и не убежишь. Слишком хорошо я тебя знаю, моя сестра.
Бланка, вспомнив их разговор в Аркусе, в беседке, среди дождя, когда сожалела, что у нее нет сестры, на миг просветлела.
– Потому что твой мужчина сказал мудрую вещь: человек имеет право выбрать, как поступить, и ему представляется возможность оценить последствия своего поступка. Я не готова к последствиям бегства. Впрочем… к потере глаз я тоже совершенно не готова. Так что вам не стоит расслабляться и считать, что я смирилась.
– Ты Эрбет. Смирение не в твоей крови.
– Верно, сестра. Не в моей.
Она взялась за ручку двери, показывая, что разговор стоит завершить, но, вспомнив, остановилась и, посмотрев на Мильвио, сказала:
– Я видела твою копию во дворце. Человек с нитями, словно пепел, под которым тлеет умирающее пламя. И его тварь, сотканная из тьмы. Тебе он известен?
– Его зовут Кар, и когда-то мы были друзьями.
Вновь волосы уин танцевали на потолке, стоило только подуть слабому ветру.
– Значит, вас трое?
– Трое калек, лишенных дара. – Мильвио снова налил себе ленчи. Последнее, что оставалось в бутылке. – И мне менее обидно, чем им. Я проиграл в бою, Лавьенда взяла верх, и случилось то, что случилось. Они же оставались волшебниками. Никогда не задумывалась, почему таких, как мы, называли великими? У каждой магии есть последствия для его носителей. У всех. У асторэ, тзамас, таувинов. Мы же… мы творили мифы, считая, что никаких последствий нет, пока не случился Катаклизм. Глупцы. Тион забрал силу, и те, кто уцелел, потеряли себя. Нэко было легче, ее талант таувина не исчез. А Кар…
– Гвинт, – поправила его Шерон, все еще не веря и в то же время веря. Конечно же веря. Теперь она понимала, почему лицо Кара показалось ей знакомым. Она видела его на фреске, когда проплывала на пароме под куполом, на котором сохранилось изображение великих волшебников. Только там он был гораздо моложе.
Гвинт. Еще одна легенда, которая не канула в вечность, а живет среди простых людей.
– Кар. Гвинт, Войс лишь прозвища из нашей школы. Я – Вихрь. Он…
– Скользящий, – перебила его Шерон. – Так на старом наречии звучит это имя. Почему его так назвали?
– Моего брата всегда тянуло к запретному. К той стороне. Он умен, но его любознательность часто приводила к неприятностям, которые приходилось решать всем нам. Он скользил, вот так. – Мильвио извлек из ножен Фэнико и провел пальцем, едва касаясь клинка, чтобы не порезаться. – На грани правил, и Мелистат позволял ему. Больше, чем Кар, о той стороне не знает никто. Он мог заговорить даже шаутта, подчинить себе на ненадолго, и делал так не единожды, парализуя своими умениями, предоставляя мне, Тиону, Мариду убить беззащитного демона. В этом был особый талант моего друга и соученика. Свою крысу он добыл на той стороне.
– Разве такое разрешалось?
– Когда ходишь в любимчиках учителя и держишь на плече столь «незначительную мелочь»? Волшебники творили множество дурацких вещей.
Шерон вспомнила забавную собаку, клянчившую пирожные. Облако ничуть не походил на крысу. И все же был ею. А еще чудовищем, способным блокировать способности таувинов гораздо легче, чем это проделала она с Виром.
– Он поможет нам?
– Нет. Наши отношения совсем не безоблачные. Скажем так, идет ливень с градом, и молнии не бьют лишь по чистой случайности. Кар винит меня во всем, что произошло. В том, что я нашел в Аркусе и принес оттуда.
– Но разве не Нейси открыла ту страницу? Не предложила ему пойти в этот город? Разве не с его книги все началось?
– Иногда людям проще винить других. Он живет среди нас благодаря Облаку, той стороне, что отманивает от него смерть. И давно не интересуется происходящим. Мы с Нэко пытались его переубедить, но ему куда больше нравится править здесь. Когда-то Кар посадил на трон Родриго Первого и теперь раз в несколько поколений приходит и помогает герцогам этого рода удерживать власть. Ему интереснее «возня», как он называет такое, чем решение проблем. Так всегда было.
– И все же он позволяет тебе посещать Каскадный дворец.
– Я друг герцога. Тот мне обязан. А мелкая мстительность не в породе и не в природе Кара. Особенно если я приношу пользу династии. Он легко потерпит меня. Но руку помощи не протянет.
– Я справлюсь с Гвинтом, если тот передумает терпеть тебя?
– Несколько лет назад ты даже не задала бы такого вопроса. – В его голосе не было неодобрения, лишь легкое веселье. – Пока рядом с ним Облако, не советовал бы сталкиваться с Каром лбами. Вряд ли у нас будут серьезные конфликты. Я пытаюсь спасти Треттини, и он, как бы ни ненавидел меня, не будет рубить протянутую руку помощи.
Из сада донеслась раздраженная ругань Лавиани.
– Ты удивишься, но мне этого не хватало, – улыбнулся Мильвио.
Шерон опустила босые ступни на ледяной пол, решив не искать обувь:
– Пойду узнаю, что стряслось. Не засыпай без меня.
– Ни один благородный сиор не будет спать, когда его дама отсутствует. – Он начал складывать из бумаги птичку.
Шерон прошла пустым коридором и стала спускаться по лестнице.
Тэо вернулся обратно в цирк, к Мьи. Он собирался выступить в «Радостном мире» через несколько дней, с открытием фестиваля, и они с Лавиани клятвенно пообещали прийти.
Из-под двери комнаты Бланки тек слабый свет. Дэйт – огромная фигура, выступившая из густого мрака, заставила ее вздрогнуть от неожиданности.
– Я, кажется, породил бурю, – проворчал он. – Эта женщина как жгучий перец.
– Вы наступили ей на ногу, милорд?
– Куда хуже. Взял из ее запаса куриных яиц. Как оказалось, у вашей знакомой отношение к ним, как у Торгового союза к бриллиантам.
Он, озадаченно сопя из-за произошедшего, ушел наверх.
