– Я так соскучился, что приму любой приятный для тебя вариант.
– Твоя подкупающая лесть вгоняет меня в краску. – Лавиани убрала нож, показывая, что на сегодня урок все-таки закончен. – Придется крепко подумать, прежде чем решить. Но обнимать тоже не буду. Эти телячьи нежности на людях испортят мою и без того порядком подмоченную репутацию.
– А ты Вир? – Тот, кого назвали Фламинго, протянул руку, и его рукопожатие оказалось крепким. – Я Мильвио де Ровери, сиор. И не скрою, для меня честь познакомиться с питомцем Нэ. Мы с ней очень старые друзья.
– Что? – опешил Вир. – Серьезно?! Вы видели ее в Пубире, сиор?
– Не в Пубире, в Фихшейзе этой зимой. У нее появились дела на севере.
Ученик Нэ не мог поверить, что старуха покинула любимый город, отправилась в другое герцогство. В ее-то возрасте, когда порой ему казалось, что она и ходит с трудом.
– Вы старые друзья? – подозрительно прищурилась Лавиани. – Вот уж удивил.
– О. Я еще даже не начинал. Вижу, у тебя появились вопросы.
– Да уж. Появились. К тем, что и так были.
– Я обо всем расскажу, как только мы соберемся вместе. Наберись терпения, пожалуйста.
Взгляд спутника некроманта устремился на колокольчик в руке Вира, и уроженец Пубира внезапно ощутил, что у него засосало под ложечкой. Ему сразу захотелось убрать этот предмет как можно дальше, словно не он был владельцем, а Мильвио.
– Интересные татуировки. – Шерон подошла ближе, рассматривая спину Вира, покрытую свежими синяками. – У Мальта был точно такой же рисунок. Светлячки.
– Ты не говорила об этом раньше. А никто из нас не спросил о такой детали. Даже любопытный Тэо. Значит, как у Мальта? – Вопрос сойки предназначался Мильвио.
Тот чуть приподнял брови, как бы выражая недоумение, что его спрашивают об этом:
– Между мной и Мальтом тысячи лет, сиора. Эпоха. Я только что сам узнал о том, что у одного из Шестерых был такой же рисунок, как у юного Вира.
– Татуировщик знает, что у него получится? – спросила Шерон, пока ученик Нэ под их взглядами натягивал рубашку.
– Таувины не спешили делиться секретами с подобными мне. Но, насколько я знаю, что выйдет, выбирает не художник, а вот он. – И Мильвио указал на колокольчик.
Лавиани походила на мать-кошку, у которой забрали котенка, чтобы подержать его на руках и погладить. И в общем-то ничего страшного, особенно если это делает человек знакомый, которому доверяешь, но все равно следишь, чтобы он не сотворил какую-нибудь невероятную глупость, свойственную двуногим (по мнению всех приличных и уважающих себя кошачьих).
Вот именно так и смотрела сойка на Мильвио, когда тот изучал ее нож.
Они собрались в саду особняка после того, как вернулся Тэо и в Рионе прошел небольшой теплый дождь, принесший с собой вечернюю свежесть.
– Ты счастлива? – спросил у Шерон акробат.
– Да.
Теперь асторэ сидел рядом с Виром. Они вместе притащили с первого этажа длинную лавку, поставив ее возле кустов мирта, которым давно требовалось внимание садовника. Ученик Нэ чувствовал себя среди незнакомых людей вполне уверенно, но указывающая заметила в его глазах некоторое сомнение, точнее, вопрос: «Правильно ли, что я здесь?..» Судя по этому, он не любил большие компании, привык быть одиночкой и теперь не очень понимал, чего от него хотят.
Лавиани тоже не понимала, но здесь решающее слово произнес Мильвио.
– Так хотела бы Нэ, – сказал он Виру, и тот задумчиво посмотрел куда-то в небо.
– Хотела бы?
Треттинец верно понял:
– Она не знает, что мы встретились. Но, когда закончит со своими делами, будет искать и тебя, и меня. И хорошо бы, чтобы мы уже находились близко друг к другу, дабы пожилая сиора не тратила время. К тому же так у тебя гораздо больше времени, чтобы понять, для чего она взялась за твое обучение.
У Вира была тысяча вопросов, но парень лишь кивнул и остался, разумно предполагая, что ему все объяснят. Если не сейчас, то со временем. Уйти-то он может в любой момент.
Теперь ученик Нэ поглядывал на собравшихся, словно искал ответы, и Шерон старалась не улыбаться, когда его внимание доставалось Бланке. По сути, он с трудом отводил от нее взгляд.
Интересно, знает ли госпожа Эрбет?
Бланка пыталась обсудить что-то с Шерон еще во дворце, но, «увидев» Мильвио, отложила разговор. Однако времени за неполные сутки так и не представилось, и указывающая напомнила себе, что после этой встречи ее надо обязательно выслушать.
Милорд Дэйт – единственный, кто держался особняком. Стоял, опираясь могучим плечом о дерево. Он не понимал, кто эти люди, на что они способны и как связаны с треттинцем, который привел его сюда. Шерон дружелюбно кивнула ему при встрече, он ответил, хотя в его глазах была некоторая толика… нет, не страха.
Сомнения.
Она хорошо понимала воина. Перед ним самая настоящая тзамас, повелительница мертвых из древних мифов, и, если бы не Мильвио, ее бы стоило опасаться. А сейчас… сейчас он чувствовал себя неуютно, а потому то и дело трогал большим пальцем дубовую заостренную палку, торчащую у него из-за пояса. Это было бы забавно, если бы Шерон не знала о том, что с ним случилось и сколь смело себя вел Дэйт при встрече с шауттами.
Этот суровый человек заслуживал ее уважения.
Указывающая улыбнулась ему, словно желая сказать: мы все здесь друзья, хоть и выглядим странным сборищем.
Он не улыбнулся в ответ, но чуть склонил голову и убрал руку с колышка.
Мильвио вернул нож Лавиани:
– Ничего не могу сказать.
– Ты издеваешься, рыба полосатая?! Ты, великий, мать его, волшебник!
Шерон заметила, как брови Вира поползли вверх, он быстро изучил лица присутствующих, ожидая увидеть или удивление от подобного заявления, или смешки из-за странной, сказанной невпопад шутки, но все остались серьезны. К его чести, он и теперь не стал ничего спрашивать. Лишь подался вперед, чтобы ничего не пропустить.
– В эпохах теряется истина, сиора. А «великие» не означает «всезнающие». О том, что у Шестерых были артефакты, – известно. Но не больше. Мы знали лишь о некоторых. Например, браслет Мерк. Он подчинялся некромантам, но даже они отказались от того, чтобы использовать его. Сила, что спит в нем, сводила тзамас с ума и убивала.
– Но не Шерон, – произнесла Бланка.
– Но не ее. – В голосе Мильвио слышалось облегчение.
Указывающая помнила, о чем они говорили ночью, когда он осторожно, подушечками пальцев, гладил ее левое, деформированное запястье.
– Здесь нет твоей вины. – Она пыталась его успокоить.
– Разве? Я привел тебя в Эльват, оставил рядом с этим предметом. Значит, ответственность на мне.
