Она была благодарна ему за эти слова. За то, что он принимает ее и смотрит, как прежде, но сочла правильным сказать:
– Ты просто не знаешь, что мне пришлось сделать.
– Не знаю, – не стал отрицать треттинец. – И ты обязательно расскажешь об Эльвате и дороге сюда. Но что бы ты ни сделала, в тебе нет ни зла, ни тьмы, ни той стороны. Уж поверь, подобные вещи от меня не скрыть. Так что перестань думать, что я не вижу, кто передо мной.
И она рассказала. Много позже, в ночной спальне. О том, как ждала его, как жила в Эльвате, о дэво, плене, карифском герцоге, крыле Скарабеев, книге Дакрас, путешествии с караваном, Бланке, даирате, Тэо, Аркусе.
Обо всем.
Он же поведал о боях в Горном герцогстве, о его цели, о белых львах, полете на Талорис.
О Найли.
У нее защипало в глазах и дыхание перехватило. Она не верила. Не могла поверить в такое.
– Ты уверен насчет нее? Не ошибся?
– Да. – Ответ последовал без колебаний, и ветви деревьев, словно подтверждая его слова, качнулись. – В этом я ошибиться не могу. Все так.
– Но… как? Как такое возможно? Разве…
Шерон не стала продолжать. Что тут скажешь? «Разве так бывает»? «Разве все, о чем нам говорили из года в год – ложь?»
– Я не знаю как, но это есть.
– И что нам делать?
Теперь он молчал очень долго, и она чувствовала его сомнение. Смятение. Слабую надежду. И еще что-то… почти неуловимое, то, что указывающая не смогла понять.
– Найли в безопасности. В твоем городе, и о ней позаботятся те, кому ты доверяешь.
– Но что, если шаутт снова ее заберет?
У них вышел долгий разговор, и Шерон ждала утра, чтобы услышать еще больше и чтобы ее друзья тоже это услышали.
А пока, лежа рядом с Мильвио, она наконец-то заснула, и ей снилось море Мертвецов, в сердце которого водили хоровод уины.
Свеча на столе горела ровно, а пиво в кружке пахло лесным орехом и землей. Странный вкус, чересчур горький. Дэйт, в одиночестве сидевший на просторной холодной кухне, не стал тушеваться. Он был голоден, но из еды, порывшись по буфетам (и едва не опрокинув фарфоровую супницу), нашел лишь вареные бобы, уже успевшие испортиться, зачерствелый хлеб и твердый соленый козий сыр с пожелтевшей корочкой.
Будучи непривередливым и, как уже говорилось, голодным, Дэйт удовлетворился сыром, хлебом и пивом. В пещерах не было и того, да и когда они направлялись на юг, с едой случались перебои.
После встречи с «Дубовыми кольями» все события скрутились в плотный клубок. Мильвио рвался в Риону и предложил спутнику любой из удобных ему вариантов: остаться и возглавить отряд, добравшись до столицы Треттини спустя несколько недель, или же, не мешкая, меняя лошадей, отправиться с ним.
– Они не будут драться в ближайшее время. Отступление продолжается. И нас все равно слишком мало, чтобы мы были серьезной силой, – подумав, сказал Дэйт. – Зидва и Дикай справятся, мое имя начало привлекать в отряд новых бойцов. Всех тех, кто не встал под знамена Эрего. Уже пришла сотня, а будет больше. Но если ты едешь в Риону, то надо узнать, есть ли там кто-то из знати Горного герцогства. Кто-то выше меня по титулу. У де Бенигно.
Мильвио чуть прищурился, улыбнулся:
– Как интересно мыслит сиор.
– Неожиданно для мне подобного? – понимающе усмехнулся Дэйт.
– Да. Не подозревал, что ты интересуешься такой игрой.
– Не интересуюсь, – признался он. – Но всегда был там, где в нее играли, пока служил Кивелу да Монтагу. И я понимаю, что беглецов, изгоев и солдат из моей страны очень много. И нужен тот, к кому они придут и вместе с кем станут сражаться в будущем. Сотня это мало, но тысяча – уже сила.
– А что потом? – небрежно спросил Мильвио.
– Потом? – Дэйт не понял. – Потом мы будем драться. Война придет.
– Потом. После войны, сиор.
– После. – Он словно пробовал слово на вкус. – Если случится чудо и победим? Прикончим Рукавичку и мальчика, которого я когда-то носил на руках?
– Он не тот мальчик.
– Для меня все еще тот. Не знаю. Скажи мне сам, что потом.
– Люди объединяются вокруг лидера. Да. И я думал так же, как и ты. Собрать вокруг тебя солдат, которые пока сражаются лишь для того, чтобы выжить, а не победить. «Дубовые колья» отличное начало для этого. А потом ты сможешь стать тем, кто принесет мир в твою страну. И чем Шестеро не шутят – ее возглавить.
Дэйт хохотнул, словно далекий гром прогремел.
– Так вот как поступают волшебники? Создают герцогов из пустоты?
– Ты не пустота. И это всего лишь вероятность, сиор. Многое может случиться. Мы проиграем. Тебя убьют. Найдется лучший лидер, или за тобой не пойдут. Но ты прав. Иногда династии получаются и из пустоты.
– Уже проделывал такое прежде?
– Не я. Но подобное случалось. Как с последней правящей династией Треттини. Очень давно.
– Мне не нужна власть. Мне нужен мир, а для этого требуется победа. За мной солдаты моей страны пойдут. Но пока – все мы изгои, люди, потерявшие дом, и нет того, кто примет нас. Возможно, владетелю в Рионе будет выгодно дать нам кров, еду и оружие.
– Выгодно. Но он попросит что-то взамен.
– Что?
– Не представляю. И не знаю, станет ли он говорить с тобой или у него уже есть кто-то на примете, чтобы объединить солдат Горного герцогства.
– Ты упоминал, что вхож в его круг.
Мильвио кивнул:
– Он называет меня другом. Я учил фехтовать его детей, а после дал ему несколько полезных советов. Каскадный дворец открыт для меня. И да. Я помогу тебе с ним встретиться, а также попрошу за тебя.
– Будешь использовать меня? – без злобы усмехнулся Дэйт.
– Конечно. Ведь ты когда-то сам сказал, что твоя помощь мне пригодится, чтобы остановить тьму. Так и есть. Пригодится. Так что поедем в Риону вместе, а «Колья» нас нагонят. Я договорюсь, чтобы их пропустили через границы и снабдили всем необходимым.
И вот Дэйт в Рионе. Городе, о котором столько слышал. Южной жемчужине Единого королевства.
Он уловил ухом негромкий шорох возле распахнутой двери, думая увидеть или Мильвио, или его подругу, северянку со странными, тревожащими его глазами, или госпожу Эрбет, что приняла их в доме, но там стояла незнакомая женщина.
Ее лицо скрывалось в тенях, он видел лишь небольшую светлую полоску у нее на лбу. Она опиралась плечом о косяк, рассматривая Дэйта, и он, отхлебнув из кружки отвратительного треттинского пива, негромко произнес:
– Тоже не спится?
Молчание. Он неспешно съел кусок хлеба и сыр, ничуть не смущаясь взгляда, пытаясь понять, кто она такая, и спустя несколько минут произнес:
