Их было столько, что корабли связывали между собой, перекидывали мостки, и стук молотков да визг пил с верфей доносился сюда. Герцог не останавливал постройку, явно собираясь извести весь лес и создать из этих корыт мост между двумя странами.
Пришлось ждать одного из Господинов портовых лоцманов, чтобы он нашел место для «Даров ветров». Дэво перешли в ялик, Ради напоследок поблагодарил капитана и сказал:
– Пусть богиня хранит тебя и твое судно, побратим ветра и волн.
Они уплыли, и Гутер решил остаться в порту на пару дней. Пополнить запасы да поговорить на пирсах с нужными людьми. Возможно, для его команды найдется подходящая работа.
Был первый день фестиваля, команда хотела сойти на берег, но пришлось ждать таможенников до самого вечера, и уже когда начало темнеть, Гутер понял, что эти ленивые ублюдки попросту проигнорировали его запрос, перенесли встречу на следующий день.
Он пробормотал проклятия в их адрес, но уже через считаные минуты возблагодарил Шестерых за то, что команда осталась на борту.
Пожар вспыхнул сразу в нескольких точках гавани, и Гутер, не веря своим глазам, смотрел, как огненный шар, появившийся невесть откуда, пожрал пирсы с седьмого по двенадцатый, захватив с собой Восточную верфь, а также всех, кто находился на набережной.
Через мгновение до «Даров ветров» долетел грохот, и, словно дожидаясь лишь этого сигнала, две дюжины огромных жарких астр распустились по трем бухтам, захватывая корабли. Ближайший пожар начался ярдах в сорока от судна контрабандистов, когда один из транспортов герцога с ревом исчез в огненном вихре.
Времени вытравливать якорь не было, и Гутер, надсаживая глотку, заорал так, что, наверное, его было слышно на другой стороне Жемчужного моря:
– Выбивай цепь!
Ферни и еще один матрос деревянным колотушками в восемь отчаянных ударов вынесли клинья, удерживающие цепь, которая гремящей змеей, напоследок «вильнув» чуть рыжим хвостом, ушла на дно.
Остальные члены команды, кто уже был на палубе, а не в трюме, ставили Большого господина, Малых детей и Повелителя штиля – все имевшиеся паруса. Гутер, шлепая босыми ногами, перескочив через сложенные у борта бухты тросов, кинулся к штурвалу.
Еще несколько кораблей с командами занимались тем же самым, что и они – пытались увести свои суда как можно дальше от пожара. Тот разрастался на глазах.
Корабли, связанные между собой, стоявшие плотно и кучно, вспыхивали с такой скоростью, словно они были из соломы, облитой подземным маслом. Каждую секунду вспыхивало, и пламя поднималось до неба, разогнав ночь.
А через мгновения огонь стал ярко-синим, холодным, мертвым.
– Шестеро спасите! – охнул Гутер, проворачивая штурвал.
Ветер был очень слабый, едва заметный, и паруса висели тряпками, но помог пожар. Он породил пронесшийся над водой горячий вихрь, и «Дары ветров» рванулся вперед, словно норовистая лошадка. Ненадолго, но достаточно для того, чтобы начать движение в сторону от подступающего пожара.
Рядом шла соланская орта, а сзади едва полз, безнадежно отставая, тяжелый аринийский кодрас. Они вместе с «Дарами» пытались вырваться из огненного колодца.
Огонь шел стеной, поджигая все, до чего мог дотянуться. С юга и севера. Вспыхивали пирс за пирсом, затем занялся алебастровый маяк, и синие злые языки выстреливали из его окон, поднимаясь все выше.
Весь флот, на который треттинцы возлагали надежды, пылал. Кажется, само море горело зловещим пламенем той стороны. Жар внезапно дохнул столь близко, что капитан взвыл. Одежда тлела, кожу щипало, и от волос потянуло паленым. Они разминулись со смертью лишь на ярд. Стена сомкнулась за кормой, жадно пожрав неповоротливый аринийский кодрас. Краткий вопль погибшей команды взлетел и оборвался. Гутер, несмотря на боль в руках, штурвал не выпустил, держа нос корабля от берега.
Он стоял так еще с десяток минут, пока свежий, не пахнущий гарью ветер не понес «Дары ветров» в открытое море. Его резвый «дельфин» набирал уверенный ход, и Гутер окликнул Ферни, передав управление. Лицо у помощника было ярко-розовым, на лбу вздулись волдыри, а в глазах стыла растерянность. Дагеварец полагал, что выглядит ничуть не лучше.
Хотелось достать из трюма бочонок рома и напиться. Но он понимал, что сейчас важнее найти банку с мутской мазью и начать лечение всех, кто пострадал.
Прежде чем спуститься в трюм, Гутер бросил последний взгляд за корму. На синюю полосу жуткого берега, на странные паукообразные тени, мечущиеся среди пожара, и на Риону, в которую пришли шаутты.
Если бы не гвардейцы герцога, расчищавшие дорогу на пути кареты по запруженным улицам, Шерон с Мильвио опоздали бы к началу представления, которое почти полгода готовили артисты в Каскадном дворце.
Благородные зрители, заполнившие амфитеатр в Счастливом саду, сильно отличались от тех, кто приходил на выступления «Радостного мира». Здесь не было ни веселья, ни свободы, ни легкости.
Иные правила, о них она могла только догадываться.
И цирк тоже был иной.
Помпезный. Золотой. Тяжеловесный.
Один занавес, пока закрывавший сцену, стоил больше, чем некоторые бродячие цирки целиком.
– Говорят, они великолепные, – шепнула Шерон Мильвио.
– Никогда не видел их выступлений.
– Зачем я вообще согласилась?..
– Потому что ты вежливая. И понимаешь, что такой мелочью, как отказ посмотреть акробатов, обижать герцога не стоит.
– Тэо все равно лучший.
– Неоспоримый факт. Но его светлости мы сообщать это не станем. – Он весело подмигнул ей.
И Шерон улыбнулась. Этот Мильвио, знакомый и привычный, был ей куда ближе, чем тот, что стоял рядом с телом Нейси. Она понимала, что оба они настоящие, придется привыкнуть и к тому образу, что напугал ее. Знала, что тот старый волшебник, переживший войны и смерть друзей, лишенный магии, еще появится.
Им подготовили лучшие места, рядом с герцогом, прямо в самом центре толпы, украшенной бархатом, шелком, золотом, жемчугом и сверкающими драгоценными камнями. Слишком много знатных людей и слишком много внимания. Она знала, что будут смотреть и оценивать. Составлять мнение и запоминать все, что скажет или сделает.
Платья, что пожаловал ей герцог, соответствовали моменту и мероприятию, но Шерон пошла наперекор правилам. Надела то, что подарил Мильвио утром – словно отлитое из металла. Указывающая уже знала этот материал, самая дорогая ткань в мире. Серфо.
– Пурпур? – удивилась она, подняв на него быстрый взгляд.
– Цвет тзамас.
– Я знаю. Но почему?
Он чуть откинулся назад на стуле:
– Хотел бы я ограничиться ответом: потому что, когда на тебе серфо, ты великолепна. Ну что же. Слушай. Среди этих людей можно действовать двумя способами. Первый – плевать на всех. Ты некромант. Правила не для тебя. Они тебе не ровня. Тактика независимости. Есть только герцог и ты. Но это может стать довольно губительным в перспективе. Знаешь почему?
