– Но не это зеркало.
– Его я обнаружил лет через триста после того, как мир выгорел. В какой-то лавке в Лобосе. Впрочем, я не закончил историю. В чем Мариду не откажешь, так это в верности своему учителю. В отличие от того же Гвинта, менявшего сторону несколько раз и искавшего большую выгоду. Когда началась высадка у Лунного бастиона, Марид убил Нейси по приказу Мелистата. Тион нашел нашего брата через несколько дней и загнал его в ловушку. Но Марид умудрился сбежать. – Мильвио похлопал по темно-зеленой раме. – Сюда.
Тэо молчал, осознавая информацию.
– Использовал зеркала как двери? И где он вышел?
– Нигде. Тион владел магией твоего народа, а это другая форма той стороны, как и та, что помогла шауттам подчинить подобные предметы. И мой друг запечатал все зеркала волшебника. Видишь, какое тусклое? Марид оказался заперт внутри.
– Хм. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я его оттуда выпустил? – с сомнением протянул Пружина.
– Нет… Нет, конечно. Не думаю, что он жив, пускай время там течет иначе, чем в реальном мире. Но существует небольшой риск, что Марид еще где-то там. Это только теория. Тион забрал магию у волшебников, но действуют ли эти правила для тех, кто в этот момент находился в несколько ином пространстве? Я не желаю проверять. Поэтому – нет. Ни чтобы ты кого-то выпустил, ни чтобы открыл засовы. Этим вполне могут воспользоваться шаутты или Вэйрэн. Мало ли где еще хранятся такие зеркала… Но дело в том, что одно я увидел в логове Кара, когда пришел за Шерон. И мне это не нравится. Он всю жизнь играет с той стороной и тьма знает до чего дошел в своих экспериментах. Мне не понять, сделал он что-то с зеркалами Марида или нет. А вот ты – увидишь.
– Как?
– Ты асторэ, а не я. Вот и скажи. – Мильвио приглашающим жестом указал на гладкую поверхность. – Коснись его. Левой рукой.
Пружина, не сомневаясь, положил ладонь на прохладную поверхность:
– И что должно слу… – Его рука по локоть провалилась куда-то.
Ощущения были такими, словно он сунул ее в крынку с прохладной, вязкой сметаной.
В глазах Тэо потемнело, вокруг вспыхнули синие искры. Акробат повертел головой и заметил, что тьма не абсолютная. Нагромождение острых граней, нечто похожее на пещеру, только из обломков зеркал, которые едва заметно шевелились.
Это напоминало дыхание спящего существа. Большого, ленивого, равнодушного ко всему окружающему.
Острые плоскости были везде, и если потерять осторожность, совершить неловкое движение, можно пораниться. Он прошел несколько ярдов и не услышал своих шагов. Крикнул и не услышал голоса.
Здесь властвовали иные законы, и Тэо пытался найти выход.
Среди почти полной темноты он увидел пять маленьких белых точек, разбросанных в совершенно разных местах. Но очень, очень далеко от него.
Свет? Другие зеркала?
Пружина не знал.
Шепот. Тихий. Пустой. Ровный. Раздался внезапно:
– Абрикосы цвели. Или яблони? Абрикосы. Абрикосы. Абрикосы. Или яблони? Кто помнит? Абрикосовый цвет. А может, вишни?
Тэо шагнул назад и зажмурился от яркого света. Когда он поднял веки, свет оказался не таким уж и ярким – всего лишь фонарь Мильвио. Затем он увидел свою руку без перчатки, застрявшей в зеркале. Длинные полупрозрачные пальцы дымились от клубящейся над ними тьмы.
– Что?.. – Он не понимал.
– И я хотел бы это знать. Тебя не было несколько часов. Ты прошел туда. Что ты видел?
Тэо рассказал, все еще ошеломленный. В ушах до сих пор шелестел шепот: «Абрикосы…»
– Раньше там было светло, – сказал Мильвио. – Похоже, магия постепенно уходит оттуда и зеркала разрушаются.
– Ты был там?
– Единожды. Мне не понравилось.
– А голос? Это же Марид?
– Да. И нет. Голос там жил всегда. Это лишь эхо, которое запомнило старые слова своего хозяина и повторяет их невпопад.
Тэо посмотрел на свои пальцы:
– Это означает, что зеркала открыты?
Мильвио постучал по поверхности рукояткой Фэнико. Звук вышел глухим и низким.
– Для асторэ точно да. Но, надеюсь, по-прежнему не для демонов. И для людей тоже нет, я не смог пройти за тобой. Это значит, что и Гвинт вряд ли сумел проникнуть внутрь.
– Это место скорее равнодушное, чем опасное. Потерявшееся.
– Не советую тебе туда возвращаться.
– Не желаешь его уничтожить?
– Не сейчас. Во всяком случае, до тех пор пока одно из них у моего бывшего друга.
Когда наступил ранний вечер, Вир вернулся в дом и нашел Бланку в саду. Он долго смотрел, как женщина сидит на невысокой скамейке и как краснеющее солнце заставляет ее волосы, брови, ресницы гореть расплавленной медью.
Очень красиво.
– Похоже, не я одна пропускаю фестиваль, – наконец сказала она, не отворачивая лица от солнечных лучей.
– Ты не любишь представления? Кажется, только мы вдвоем и остались дома.
– Мало радости слепой от цирка.
– Но ты видишь, – возразил он. – Я наблюдал за тобой.
– Это и так можно назвать. – Бланка чуть склонила голову. – Однако я никогда не ценила подобных развлечений. А почему ты до сих пор здесь?
– Хочу поговорить.
– Со мной?
– Тебя это удивляет? Думаешь сейчас: «Он мне и пары слов за все это время не сказал… Что изменилось?..» – Вир подошел ближе. – Может быть, я смелости набирался.
Она коснулась щеки, постаравшись скрыть улыбку.
– Слушаю тебя, Вир.
– Несколько лет назад гадалка предрекла мне, чтобы я держался подальше от рыжей женщины. Она увлечет меня в беду и принесет массу проблем.
Бланка явно не ожидала услышать подобное, но смеяться не стала:
– Ты же понимаешь, рыжих в мире много, а гадалки в большинстве своем мошенницы.
– Мири умела предсказывать судьбу. У нее был пророческий дар. Она предвидела будущее, и у некоторых женщин есть такие способности и поныне. Так говорила Нэ, а уж она-то должна в этом немного разбираться.
– Хорошо. – Госпожа Эрбет не стала спорить. – Положим, речь обо мне.
– Я не хочу держаться подальше.
Он сказал это твердо. Вир сразу понял, что она не удивлена. Но ответила Бланка другое:
– Я калека. И у меня странные способности, которые для всех загадка.
– Нашла чем удивить.
– Я старше тебя. Насколько? На десять лет? Пятнадцать?
– Тебе это важно? Сейчас? Серьезно? Со всем вот этим… – он покрутил кистью руки, очерчивая расплывчатую сферу, – вокруг.
