Свет их тел истончался, таял и гас, поглощаемый мраком глубины.
Наверху, в залах, на втором ярусе тянулись балконы, висели каменные люстры, а колонны то и дело вырастали тут и там, расширяясь, удерживая каменный потолок.
Две лодки причалили у лестницы, подтопленной водой, и Нэ выбралась на сушу. Один из ловчих протянул Эйрислу мешок из козьей шкуры, с едой, две большие и очень тяжелые фляги воды и вязанку факелов.
– Они тебе ни к чему, – напомнила старуха, когда Эйрисл взял последние.
– Не доверяю магии. Так спокойнее. Возьму несколько.
– Тебе нести.
– Ты знаешь дорогу?
– Отчасти, – уклончиво ответила та.
– Что мы ищем?
– Скоро увидишь.
Он давно перестал удивляться ее нежеланию рассказывать о своих дальнейших планах.
Этот путь вел чередой прямоугольных сырых коридоров, ничем не примечательных, никак не украшенных. Совершенно одинаковых и незапоминающихся. Лишь иногда появлялись ответвления в стороны, и однажды они прошли лестницу, уводящую куда-то вверх и проигнорированную Нэ.
Они вышли в огромный круглый зал без всякого намека на потолок – так далеко он был. Эйрисл понял, что впереди мертвые, за несколько минут до того, как здесь оказался.
На полу, в хаотичном беспорядке, лежали сотни истлевших скелетов, ржавые доспехи и оружие.
– Одна из опорных башен Тропы Любви, – сказала ему Нэ. – Точнее, самое ее основание.
– Там подъем.
– И нам он ни к чему.
Старуха оглядывалась, словно что-то искала. Наконец пошла в нужном направлении и встала над одним из доспехов. Судя по размеру рваной кольчуги, кольчужной юбки, наплечникам, шлему, тот, кто носил это при жизни, был таким же большим, как Нэ. И еще больше. Вместо останков внутри – лишь темное пятно на полу, контур, где когда-то лежало тело.
Эйрисл почувствовал сладкий привкус во рту, и он был… приятен?
– Я…
– Вижу. – Нэ не спускала взгляда с лат. – Ты ощущаешь остатки магии, которая приятна твоему сердцу. Здесь работал некромант, избавивший этого воина от долгих мучений.
Нэ, к его удивлению, встала над «останками» на одно колено и произнесла много слов на старом наречии. Он не знал, что было сказано, но звучало это печально.
Когда она поднялась, ссутулившаяся и мрачная, Эйрисл все же спросил:
– Кто это?
– Мой брат. Воин, как и я когда-то. Его последний бой был прекрасен, но другой мой брат снес ему голову, и я, представь себе, рада этому. Теперь нам туда. Еще глубже и еще дальше.
Ее посох показывал в зияющую мраком арку в ближней от них стене.
На середине пути к ней Нэ остановилась и наклонилась, поднимая что-то с пола. А после направилась назад, к доспеху, и положила находку рядом.
И Эйрисл не стал ничего говорить. Отвернулся.
Это был фрагмент шлема, забрало в виде латной маски, изображавшей орлиную голову.
Факел, который он все же зажег, сильно чадил и потрескивал. Иногда казалось, что огонь вот-вот погаснет.
– У тебя есть семья? – спросила Нэ, молчавшая уже несколько часов, пока они пробирались через влажный мрак подземелья, иногда идя по щиколотку в воде.
– Странный вопрос.
– Почему?
– Сколько я иду за тобой? Ты никогда не интересовалась тем, кто я. Где моя семья. Чем я живу и о чем мечтаю. Какой я человек. Что изменилось теперь?
– Мне скучно.
– Не верю.
– Быть может, я оценила твой поступок? Ты спас рабыню и тем самым заинтересовал меня.
– Тебе на нее плевать. Как и на других людей, которые для тебя бесполезны, уж прости за откровенность.
Она лишь печально улыбнулась, и ее лицо напомнило ему череп.
– К тому же я никого не спас. Не сделал ничего такого и не мог бы сделать. Просто попросил тебя помочь.
– Вот. – Нэ подняла палец. – Просто попросил. Знал бы ты, парень, сколько людей не могут даже попросить. А когда им пытаются отказать, попросить еще раз. Ты вправду хороший человек, и я еще раз, как и прежде, прошу простить меня за все это.
– «Все это»? – Он не понимал.
– Иногда у нас нет выбора, – ответила она странно. – Мир изменится, если не приложить усилия. Не быть решительной. Жестокой. Безжалостной. Черствой. Если поддаться эмоциям, падет то немногое, что смогло уцелеть. По сути, из всех городов мира в безопасности лишь Риния. Она построена на основании города эйвов, а в города эйвов, если в них не гадили некроманты, вход шауттам закрыт.
– Я не понимаю.
– И слава Шестерым. Так есть?
– Мать. И пятеро сестер. В маленьком городе, на границе с Ириастой.
– Жена? Дети?
– Я все время говорю себе, что еще успею.
– Я тоже себе так говорила. – Вновь ее слова звучали печально. – Не спешила жить, и жизнь решила все за меня. Жаль.
– Ты жалеешь себя или меня, Катрин?
– Себя. И тебя. Все человечество. Плохих, хороших, злых, добрых, глупых, умных, влюбленных и разочарованных. Каждый из нас допускает ошибки.
– Даже ты?
– Я их допустила больше, чем другие. И боюсь, продолжу в том же духе.
Впереди вспыхнуло алым. Не зло, мягко, но Эйрисл понял, что застыл как вкопанный, а сердце словно охватывают холодные металлические цепи.
– Сможешь идти? – Старуха наклонила голову, наблюдая за ним.
– Ты не чувствуешь? Не видишь?
– Не чувствую. Но вижу. А вот он ощущает тебя.
– Что это?
Нэ улыбнулась:
– То, что нашли здесь несколько лет назад. Тион заключил сделку с асторэ, и они, уж не знаю как, ибо некоторые вещи неподвластны моему разуму, научили его своей магии. Открыли волшебнику прямой контакт с той стороной. Ради уничтожения Скованного. Рыжий знал, на что шел, он обрекал себя на месть, на безумие. На риск стать чем-то вроде пустого, которого мы с тобой видели, но намного страшнее, ибо он был величайшим волшебником после своего учителя. А в последние годы, чем Шестеро не шутят, возможно, и превосходил его. И когда с помощью волшебства асторэ Тион победил, он отказался от магии. Забрал ее из этого мира, спрятал, закрыл для людей. Лишил мир многого, но и спас его тоже. Поэтому, с одной стороны, я его презираю, а с другой… наверное, могу признаться в этом хотя бы сейчас: я склоняю голову перед таким смелым решением. И магия ушла, парень. На века. Та истинная магия, что была получена от Шестерых, а они ее взяли от тех, кто создал их. Ну ты знаешь, о ком я говорю. Когда магия исчезла, таувины лишились своего истинного оружия. Не рисунков, нет. Рисунки – лишь часть их дара, но полностью он раскрывался с клинком таувина. Однако, как считалось до недавнего времени, все мечи рыцарей света умерли, когда Тион сделал то, что сделал. Сила утекла из них, потому что они созданы великими волшебниками, а после Катаклизма стали обычными железяками.
