– Да, у моей королевы было желание посадить меня своей
куклой на неблагой трон, но да спасет меня Флора, принцесса, не это теперь меня
заботит.
– А что же? – поинтересовался Дойл.
Шалфей сделал пируэт в воздухе и поднялся повыше, чтобы
держать нас обоих в поле зрения.
– Постель. Я хочу опять возлежать с женщиной. Неужто в
это так трудно поверить?
– Забудь, – сказал Дойл.
– Забудь, – сказала я.
А Китто заметил:
– Феям-крошкам секс нужен не больше, чем гоблинам, если
взамен они могут добыть кровь и силу.
Шалфей выразительно глянул на гоблина, ставшего сидхе.
– Твой род нас поджаривает на вертелах и считает
лакомством. Прости, если я не сочту твое мнение слишком весомым. – Сарказм
он и не трудился скрыть.
Китто зашипел на него, и Шалфей зашипел в ответ.
– Хватит, – оборвал их Дойл. – Назови свою
цену за то, чтобы сберечь наш секрет до завтрашнего вечера. Секса с принцессой
не проси, этого ты не получишь.
Шалфей скрестил на груди руки и мастерски изобразил
надувшегося ребенка. Впечатление еще усиливалось шоколадными усами на его
физиономии, но я слишком часто видела этот маленький ротик перемазанным моей
кровью, чтобы поддаться на уловку. Он разыгрывал ребенка, потому что только это
ему и оставалось, но ребенком он не был. Он был опасным, коварным, язвительным
и развратным – и нисколько не ребенком.
– Кровь бога тебя не устроит? – спросил Рис.
Шалфей совершил фантастический поворот в воздухе – вертолет
какой-то, а не бабочка.
– Чью кровь ты предлагаешь – Мэви или же Холода?
– Свою собственную.
Шалфей мотнул головой.
– Ты – не бог.
– Моя сила снова со мной. Дойл сегодня назвал меня
Кромм Круахом.
– Правда, Мрак? – повернулся к Дойлу Шалфей. Дойл
кивнул.
– Даю тебе слово, что я вновь назвал Риса Кромм
Круахом.
Шалфей завис перед Рисом, так что у того белые кудри
заволновались от ветра. Шалфей подбирался ближе и ближе, почти вплотную. А
потом стремительно нырнул вниз, лизнул лоб Риса и мгновенно отпрянул, не дав
Рису себя схватить или шлепнуть. Впрочем, Рис и не пытался. Вот Гален попытался
бы точно, но у Галена были те же причины ненавидеть фей-крошек, что у Риса –
гоблинов, и ненависть была очень уж свежа.
– Ты не бог на вкус, Рис. Ты хорош и силен, но не бог.
– А когда ты в последний раз попробовал бога? –
хмыкнул Рис.
Шалфей порхнул к Холоду, но не рискнул подлететь слишком
близко. Холод не терпел, когда к нему прикасались против его желания. Века
вынужденного целомудрия сделали его мало похожим в этом вопросе на других фейри.
Я к нему могла приласкаться, но из прочих на это немногие отважились бы.
– Дай мне отведать твой вкус, Холод. На сей раз не
кровь, только вкус.
Холод угрюмо зыркнул на эльфа и качнул головой:
– Я не шлюха, кровью не торгую.
– Вот кем ты меня считаешь? – поинтересовалась я
настолько же холодно, насколько горяча была моя злость. Холод почти достал меня
своими выходками. Я сегодня чуть не умерла; может, это мне пришла очередь
надуться?
Холод явно смутился.
– Я не имел в виду...
Я шагнула к нему:
– Если я могу пожертвовать каплей крови ради дела, то
чем ты так уж хорош для такого?
Он махнул в сторону эльфа.
– Не хочу, чтобы этот ко мне присасывался.
– Со мной это происходит раз в неделю, Холод. Если
принцессе это подходит, то и тебе подойдет.
Его лицо превратилось в надменную маску, как всегда, когда
он пытался скрыть свои чувства.
– Это твой приказ? – Голос был ледяной, и я
поняла, что сейчас между нами может вырасти преграда – может, на сутки, может,
навсегда. С Холодом не угадаешь.
Я шагнула еще ближе. Он отдернулся, и я медленно опустила
протянутую к нему руку.
– Нет, но я тебя прошу. Пожалуйста, помоги нам.
– Я не хочу...
Я прижала к его губам кончики пальцев, и он мне не
препятствовал. Теплое дыхание согревало мне пальцы.
– Пожалуйста, Холод, это такая мелочь. Почти не больно,
да и гламор у Шалфея очень силен. Он может совсем унять боль.
– Я еще не обещал, что крови Холода хватит, чтобы
купить мое молчание, – вмешался Шалфей. – Я его не пробовал. Может,
он не больше бог, чем Рис.
– Возьми и мою, и его, – ответил Рис. – Кровь
нас обоих, а все, что требуется от тебя, – подождать с докладом, пока мы
не явимся ко двору. – Рис скользнул к зависшему в воздухе эльфу. –
Кровь двоих аристократов-сидхе всего за двадцать четыре часа молчания. Недурная
сделка.
Крылья Шалфея почти замерли, так что можно было разглядеть
красные глазки на их внутренней стороне и голубой отлив – под цвет довольно
широкой синей полосы – на обороте. Он скорее спланировал, чем подлетел к углу,
где стоял Гален.
Гален прислонился спиной к шкафу и скрестил руки на груди.
Взгляд был таким враждебным, какого я еще не видела.
– Даже – не – думай. – В голосе была такая
яростная решимость, что Шалфей на миг провалился в воздухе, как обычный человек
запнулся бы.
Он снова набрал высоту и поднялся даже выше, под самый
потолок.
– А ты тако-ой вкусны-ый...
Гален взглянул на меня:
– Может, попросту заколдуем его на сутки?
– Очень заманчиво... – протянула я. – Но
Нисевин может счесть это нарушением договора.
– А вариант хороший, – ухмыльнулся Рис.
– Ладно, – сказал Шалфей. – За кровь Холода и
белого рыцаря я соглашусь придержать язычок, пока не увижусь с моей королевой.
– Во плоти при ее дворе, – добавила я.
Он описал круг под потолком, лениво, как птица на отдыхе,
засмеялся и подлетел ко мне.
– Боишься, что я сплутую?
– Повтори мои слова, Шалфей.
Он улыбнулся так, что стало ясно: просьбу он выполнит, но
при этом поизмывается над всеми нами вволю. Стиль у него такой. Вообще-то это
стиль большинства неблагих фей-крошек. Культурная традиция, надо полагать.
Он положил крошечные ручки на узенькую грудь и выпрямился в
струнку, оттянув носочки.
– За кровь сих двоих мужей я повременю рассказывать о
чаше моей королеве, пока не встречусь с ней лицом к лицу и плотью к
плоти. – Он взмыл в воздух, так что мне пришлось задрать голову, чтобы
уследить за ним. – Довольна?
