Всем этим императоры были обязаны не только экономической силе этой части империи и организации управления, но и прочной коренной греческой традиции верности государству и его божественным правителям, а также давним существованием в этом регионе аппарата государственной бюрократии и управления. Постепенное перемещение политического центра притяжения на восток, завершившееся строительством новой столицы Константина, не было случайным.
На востоке были города, стратегически расположенные цитадели, население, промышленность, богатство и поддающийся контролю центр власти. Восточные сенаторы-мандарины не смотрели с пренебрежением на солдатских императоров, но гордились Новым Римом и тем, что теперь назывались «ромеями» — римлянами. Несмотря на то, что новая волна варварского вторжения обрушилась в первую очередь на Восток, на Адрианополь, важно отметить, что этот регион сумел выстоять в великих бурях V века, в которых в конце концов сгинул Запад.
Падение западной Римской империи дало мощный толчок полетам моралистической, мифотворческой и романтической фантазии практически всех последующих эпох. Как отмечает Бери, следует остерегаться рассматривать это событие как предопределенное и неизбежное. Оно не было «естественным следствием неумеренного величия», а произошло от неумения противостоять кризису нового масштаба. К 380-м годам отдельные части империи неизбежно должны были так или иначе подвергнуться германизации. Проблема, как считал и Феодосий, состояла в том, чтобы каким-то образом интегрировать этих многочисленных и могучих людей в политические рамки империи. У германцев до сих пор существовала примитивная военная знать, неспособная самостоятельно управлять независимыми государствами. Им нужна была собственная земля, возможность воевать и получать за это вознаграждение и высокие почести для их вождей. Использовать эту новую примитивную силу, не разрушив при этом Римское государство, было делом, требовавшим большой политической смекалки, но отнюдь не невыполнимым. Если бы Феодосий правил дольше или если бы его преемники оказались толковыми правителями, смешение римского и германского населения на западе могло бы принять другую форму.
[339]
Как бы то ни было, в 395 году Феодосий скончался, оставив трон своим двум весьма юным сыновьям, Гонорию и Аркадию, которые должны были стать императорами Запада и Востока соответственно. Опекуном сыновей Феодосий назначил военачальника, вандала Стилихона, но и это не помогло компенсировать слабости правления двух малолетних императоров; их дворы стали центрами интриг соперничающих партий, а разделением империи могли воспользоваться новые варварские «союзники». Стилихон был популярен в армии; де-факто он стал правителем Запада и попытался распространить свое влияние на Иллирик, который по-прежнему оставался основной зоной набора солдат негерманского происхождения. Если бы он не был варваром, то, возможно, сам мог бы стать императором и удержать Запад от распада. В действительности же ему всячески мешала и противилась придворная партия аристократии, которая в конце концов и привела его к позору и падению.
Федераты-вестготы, управляемые королем Аларихом, быстро воспользовались этой нестабильностью, чтобы нарушить мирный договор, разграбить Грецию и подступить к Константинополю. После немалого числа махинаций, проведенных восточным императорским двором, их удалось направить на запад. Стилихон несколько раз одержал победу над Аларихом, прогнал его из Италии, сокрушил вторжение остготов и подавил восстание в Африке; однако при этом он был вынужден оставить без обороны Британию и ослабить границу на Рейне, которая рухнула под натиском огромной массы вандалов, аланов, свевов и бургундов, которые прокатились по Галлии и вторглись в Испанию. Западный императорский двор покинул ставший небезопасным Медиолан и укрылся в Равенне. В 408 году аристократы добились падения и казни Стилихона — как говорит Гиббон, вряд ли бы они сумели нанести больший вред, даже если бы состояли шпионами на службе у Алариха. Увидев, как был предан их командир, множество германских солдат дезертировало из армии, и правительство лишилось возможности не дать Алариху вновь вступить в Италию и разграбить Рим.
Императорское «правительство» Запада по сути действовало из потаенного, неэффективного двора в Равенне, который дал пристанище череде слабых императоров, прятавшихся и от варваров, и от реальной жизни за стенами их дворца. Этот двор продолжал выпускать бумажные прокламации; там, словно в неком театре теней, продолжались положенные церемонии и интриги. Но Италия оказалась отрезана от Галлии, сбор налогов прекратился, безопасность страны рухнула во время серии крестьянских восстаний, и префекты и командиры армии использовали данную им власть, чтобы вести войну или заключать мир, смотря по обстоятельствам. Вестготов натравили на вандалов в Испании и вознаградили их за это их собственными землями в Аквитании. Но вандалы сумели ненадолго создать свое собственное королевство в Африке, которое отрезало Рим от поставок зерна и требовало от Италии выкупа. Более прочной оказалась римская субпровинция, которую удерживал в Галлии Аэций: он сумел организовать коалицию римлян, готов, франков и бургундов и совместными усилиями отразить удар движущихся на запад грозных орд Аттилы. Но когда главная опасность осталась позади, союз распался, а сам Аэций пал жертвой дворцового заговора и вскоре был казнен. Западные провинции превратились в непостоянное скопление фрагментов территорий, которым попеременно управляли римляне, вестготы, остготы, вандалы, франки, бургунды и алеманны. Многие из них были связаны номинальными узами верности империи, а их короли носили римские титулы — такие как магистр армии или патриций. Равеннские императоры, которых больше никто не учил искусству ведения войны или управления их собственной армией, стали третейскими судьями, соправителями, и наконец— просто марионетками германских вождей, которым на то время представлялось более выгодным манипулировать престижем императорского трона, чем занимать его самим.
[340]
К началу V века Восток оказался опасно ослаблен: ему пришлось одновременно бороться с вестготами во Фракии и сдерживать поток гуннов, пришедших с Каспийского моря и разоряющих Сирию и Палестину. Гунны в конце концов были разбиты, а вестготы сдвинулись на запад, но в это время взбунтовались федераты-остготы, жившие во Фригии, и успели нанести немалый ущерб, прежде чем с ними удалось справиться — отчасти из-за предательства полководца-гота, которому поручили усмирить бунт. Несмотря на множество неудач и промахов, правительство и население действовали энергично, стараясь избежать многочисленных опасностей или встретить их лицом к лицу. В отличие от западной части империи люди здесь в целом были патриотами и, не желая склоняться перед врагом, готовились сопротивляться даже при нехватке ресурсов. Граждане сами составляли нечто вроде милиции, чтобы оборонять стены своих городов. После того как гот Тайна, командир армии, перешел на сторону врага и шантажом добился для себя временного контроля над правительством, в Константинополе усилились чувства религиозной и культурной вражды, направленные против германцев: оратор Синезий в открытую называл их волками в овчарне. Народное возмущение привело к резне среди готов и их изгнанию из города, после чего те несколько поправили свое положение, принявшись грабить крестьян. Несмотря на то, что императоры по-прежнему нуждались в германских частях армии, с тех пор они весьма скупо раздавали земли для поселения, считая за меньшее зло временно лишиться одной-двух провинций, которые затем можно будет отбить.
