Ни для чего другого я к папе не заходил. Я даже в мыслях не допускал заглянуть без него к нему в кабинет. Слишком велик был риск, что он это обнаружит. Любое нарушение заведенного порядка, как бы я ни старался его скрыть, он всегда каким-то образом обнаруживал, как будто обладал неким чутьем.
Как вот с этой прогулкой на горе. Хотя он не мог ничего знать, кроме того, что мы там были, он сразу догадался, что мы занимались чем-то недозволенным. Не будь он в этот день в таком хорошем расположении духа, он непременно бы докопался до истины.
Я лег на живот и стал читать один из выпусков «Темпо». Журнал я взял у Ингве, а ему дал его почитать Ян Атле. Я уже прочитал его несколько раз, эти комиксы предназначались для ребят постарше, и в моих глазах их окружала аура далекого, но блистательного мира. Я толком не понимал, когда и где разворачивалось действие — во Вторую мировую войну, как в «Крыльях», «Поединке» и «Борьбе», или в Америке восемнадцатого века, как в «Тексе Уиллере», «Ионе Хексе» и «Блуберри», или в Англии между двумя мировыми войнами, как в «Поле Темпле», или же вовсе в выдуманных мирах, как в «Фантоме», «Супермене», «Бэтмене», «Фантастической четверке» и всех диснеевских историях, — но впечатления от прочитанного различались очень сильно: так, выпуск «Темпо», где действие происходит на гоночной трассе, или некоторые выпуски «Бастера», как, скажем, «Джонни Пума» и «Волшебные бутсы Билли», казались мне особенно увлекательными, — по-видимому, оттого, что были ближе к той знакомой реальности. Кожаные комбинезоны и шлемы с визиром, как у гонщиков «Формулы-1», можно было увидеть летом на мотоциклистах, приземистые автомобили со спойлерами — по телевизору, где машины порой врезались в ограждение, переворачивались и загорались, а водители либо погибали в огне, либо выбирались из горящих останков машины и уходили с места аварии как ни в чем не бывало.
Обыкновенно я с головой погружался в эти истории, ни о чем не задумываясь, ведь вся соль в том и была, чтобы не думать, отключаться от собственных мыслей, следя только за тем, как разворачивается сюжет. Но на этот раз я очень быстро отложил комикс, мне почему-то не сиделось спокойно, — а было еще только пять часов, — и я решил пойти погулять. Дойдя до лестницы, я остановился. Нигде ни звука. Значит, мама все еще оттуда не вышла. И что она там только делает? Она же почти никогда туда не заходила. Во всяком случае, в это время дня, подумал я и, взяв с полу ботинки, зашнуровал. Затем постучал в дверь папиного кабинета. Вернее, в дверь, за которой находились три комнаты: ванная, кабинет и кухня с маленькой кладовкой. Это была отдельная квартирка, чтобы сдавать жильцам, но у нас ее никогда не сдавали.
— Я пошел гулять! — крикнул я. — Забегу к Гейру.
Мне было раз и навсегда сказано, чтобы я всегда сообщал, куда собираюсь пойти.
Однако голос папы, когда он после секундной паузы отозвался из кабинета, был почему-то раздраженный.
— Ладно! Ладно! — крикнул он.
Последовали еще несколько секунд тишины.
Затем раздался голос мамы, он был приветливее, как будто она пыталась загладить папину резкость:
— Хорошо, Карл Уве!
Я вышел на улицу, осторожно закрыл за собой дверь и побежал к Гейру. Я несколько раз покричал ему перед домом; тут из-за угла вышла его мама в рабочих рукавицах, одетая в шорты цвета хаки, джинсовую рубашку и черные сабо. В руке у нее была красная садовая лопата.
— Здравствуй, Карл Уве, — сказала она. — Гейр недавно ушел с Лейфом Туре.
— Куда они пошли?
— Не знаю. Они не сказали.
— Ладно. До свиданья!
Я повернулся и со слезами на глазах медленно поплелся со двора. Ну почему они не зашли и не позвали меня?
На перекрестке я остановился и тихо постоял у обочины, пытаясь услышать их голоса. Ни звука. Я присел на бордюр. Шершавый бетон царапал кожу. В канаве росли одуванчики, они были серые от пыли. Неподалеку валялась решетка от гриля, вся заржавленная, между ее прутьев торчала выгоревшая на солнце пачка сигарет.
Куда бы они могли пойти?
Вниз, к Убекилену?
К причалам?
К футбольному полю и игровой площадке?
Неужели Гейр повел Лейфа Туре на наши места?
На гору?
Я поглядел наверх. Никаких признаков их присутствия. Я встал и пошел вниз по дороге. На перекрестке под черешней мне пришлось выбирать одну из трех дорог, ведущих к плавучей пристани. Я пошел направо, через ворота, по тропинке, заваленной свежей землей и упавшими ветками там, где она проходила под густыми кронами старых дубов, через лужайку, где мы обычно играли в футбол, хотя она с двух сторон обрывалась вниз и сплошь заросла по колено травой вперемешку с пробивающимися деревцами, которые мы вытаптывали начиная с весны, потом вдоль скального обрыва с голыми серыми уступами, кое-где покрытыми пятнами лишайника, и лесом к дороге. По другую сторону открылась недавно построенная марина с тремя одинаковыми причалами, деревянными мостками и оранжевыми понтонами.
Там их тоже не оказалось. Но я шагнул на один из причалов, к дальнему концу которого только что подошла шнека Канестрёма, и решил посмотреть, что там делается. Кроме Канестрёма на борту никого не было. Когда я встал у носа, он поднял голову и обернулся ко мне.
— А, это ты тут бродишь? — сказал он. — А я вот только что вернулся, немного порыбачил.
Его очки сверкнули на солнце. У него была борода, коротко стриженные волосы, небольшая плешка, одет он был в синие джинсовые шорты и рубаху в клеточку, на ногах — сандалии.
— Хочешь посмотреть?
Он приподнял красное ведро. Оно было полно узких гладких макрелей, блестящих и отливающих синевой. Стоило одной рыбине дернуться, в движение приходили все остальные, они лежали в ведре так тесно, что казались как бы одним существом.
— Ого! — сказал я. — Это вы все один столько наловили?
Он кивнул.
— За несколько минут. Тут рядом проходила большая стая. На несколько ужинов хватит.
Он поставил ведро на узенькие мостки. Взял старую бензиновую канистру и поставил рядом. Потом еще рыболовные снасти и коробку с крючками и блеснами. Все это — напевая старинную песенку.
— Не знаете, где Даг Лотар?
— Нет, к сожалению, — сказал он. — Он тебе нужен?
— Ну, вроде да.
— Хочешь, подвезу, если тебе наверх?
Я покачал головой:
— Да нет. У меня еще дел полно.
— Ну, всего тебе, — сказал он, выбрался на причал и подхватил свои вещи. Я заторопился прочь, чтобы не оказаться у него в машине. Бегом пересек каменистую парковку и всю дорогу до шоссе шел по каменному ограждению. Отсюда круто вверх поднималась тропинка, она шла через лес и спускалась к Утесу — месту, куда ходил купаться весь поселок, там можно было, прыгнув в воду с двухметровой скалы, доплыть до острова Йерстадхолмен по другую сторону протоки примерно десятиметровой ширины. Хотя там было глубоко, а плавать я не умел, я часто туда ходил, там всегда можно было увидеть что-нибудь интересное.
