– Только Бобу стрелять в ноги. Огонь! – скомандовал я, оставляя Боба для себя, чтобы уже точно знать о его смерти и не позволить ему выдать меня полковнику Альтшулеру или тому же подполковнику Балакиреву.
Затрещали очереди. Приложился и я со своим автоматом, поскольку после взгляда в бинокль хорошо запомнил направление стрельбы. То же самое, видимо, было у Жихарева с Балакиревым. Боец ЦСО Иван стрелял из автомата зряче, имея тепловизионный оптический прицел, как и Валерий Львович, как и еще один боец ЦСН. Остальные двое стреляли практически наугад, по направлению стрельбы других. Тем не менее, как показал мой бинокль, результат был отличным. Или бандиты сумели сами залечь на дороге, где им было, по сути дела, негде укрыться, или их так быстро «положили» даже малоприцельные автоматные очереди. Я пытался рассмотреть груду человеческих тел на насыпной «грунтовке», когда до меня донесся звук взревевшего двигателя. Видимо, один из бандитов успел все-таки заскочить в машину и пожелал улизнуть. Он начал разворачиваться, сильно газанул на задней скорости, но машина вылетела с дорожного полотна. Откос в том месте, как я помнил, был метра полтора и достаточно крутой. Учитывая то, что внедорожник вообще ехал под углом к дорожному полотну, он даже теоретически не мог не перевернуться. Через несколько секунд машина полыхнула пламенем, а вскоре и совсем взорвалась, продолжая пылать. Но в то время, когда я переводил бинокль на машину и обратно, кто-то еще выбрался, хромая, из-под груды тел и бросился ко второй машине. Я повесил бинокль на грудь и, пользуясь подсветкой горящей машины, дал две короткие очереди. Бегущего болтануло – пули ударили, видимо, в бронежилет. И тут я увидел, что это человек в маске «ночь», то есть Бобин, так как маска на голове была у него одного. Его упускать никак нельзя, к тому же неизвестно, удержит его заслон на дороге или не удержит. Микроавтобус не в состоянии перекрыть всю ширину дорожного полотна, а автоматные очереди могут водителя и не достать, если он сумеет пригнуться перед тем, как таранить преграду. На таран такой большой внедорожник вполне может пойти, может даже пробить себе тараном путь и поехать дальше. Внедорожник, внешне достаточно тяжелый и неуклюжий, легко развернулся – радиуса ему хватило – и, пробиваемый пулями, устремился прочь от нас. Стрелять дальше в машину было просто потерей времени, хотя одну короткую очередь и я успел дать. Но тут же вскочил и бросился к калитке, чтобы сесть в свою машину и отправиться в погоню, как было в прошлый раз. Ключи искать по карманам не надо, они остались в замке зажигания. Я выскочил за калитку и сразу увидел, что «Камаро» уже выезжает из соседнего двора. Из машины, чтобы закрыть за собой ворота, никто не вышел. И я, не выпуская из рук автомата, бросился навстречу своей машине.
За рулем сидел Вячеслав Петрович, который резко затормозил, сажая меня на переднее пассажирское сиденье, чтобы я мог стрелять, только опустив стекло дверцы. Когда только он успел увидеть все на дороге, сообразить и выскочить за калитку! Я в пылу боя этого не заметил. Но его позиция у забора была к калитке самой ближней, и я, хотя считал, что всегда все вижу, каким-то образом прозевал его уход. Тем не менее сделал Никифоров все верно и сделал быстрее меня.
– Я дорогу лучше тебя знаю. Знаю, где притормозить надо, где и с какой стороны лучше колею объехать, – спокойно объяснил он и потребовал: – Ремнем пристегнись!
Нам, естественно, пока не следовало опасаться встречи с машинами ДПС, да по большому счету и мне, и Никифорову было в данный момент наплевать на них с большой боевой колокольни нашего настроя. Но я понял, что требование пристегнуть ремень безопасности имеет под собой другие основания – майор приближался к сомнительному по качеству участку дороги и намеревался притормозить, поэтому я сразу выполнил его требование. И вовремя, потому что торможение едва не выбросило меня на лобовое стекло. И выбросило бы, если бы я не успел пристегнуться. Но автомат, который я держал за пределами машины, свесив его за дверцу, я все же удержал. Плох бы был спецназовец, который теряет оружие в бою.
На моей памяти был случай, когда я ехал во главе роты на боевой машине пехоты. Ехал, естественно, «на броне», как всегда мы ездим. И БМП попала под воздействие взрывного устройства. Ее не просто тряхнуло, но семитонную и почти семиметровую громадину даже подбросило, как потом говорили, на целый метр от земли. Все семеро бойцов, что сидели на броне неподалеку от меня, вылетели с машины. Меня еще ударило головой о башню, и я потерял сознание. А когда пришел в себя, то увидел перед собой в трех метрах группу из четырех бандитов, расстреливающих лежащего перед ними старшего прапорщика Котовского, командира взвода. К счастью, автомат я из рук не выпустил, даже будучи в бессознательном состоянии, хотя потерять его в полете «с брони» было проще простого. И я тут же расстрелял всю группу. Правда, мне помогли и еще две автоматные очереди из кустов. Другие солдаты, что ехали, как и я, «на броне», сразу включились в бой. А тут подоспели и другие БМП роты. Как потом показал допрос пленных, бандиты готовили засаду на армейский грузовик с продовольствием, который должен был проехать в сопровождении БМП. И никак не ожидали нарваться на разведроту спецназа ГРУ. Но – нарвались и были большей частью уничтожены. Тот случай прочно засел в моей голове. Я понимал, что, окажись я без оружия, как тот же старший прапорщик Котовский, меня бы тоже расстреляли. И неизвестно, успели бы вмешаться солдаты или не успели бы. Но с тех пор мои руки на подсознательном уровне в любой ситуации так цепляются за оружие, что его и нескольким людям из рук не вырвать.
С управлением «Камаро» Вячеслав Петрович справлялся без видимых усилий. Он вообще, как мне всегда казалось, с любой техникой способен справиться. Биксеноновые фары выхватывали далеко впереди убегающий внедорожник, но дистанция сокращалась быстро. А скоро стал виден и микроавтобус ФСБ, перегородивший дорогу. Если бы это был большой полноценный автобус, у внедорожника не было бы шансов прорваться, потому что тогда была бы перегорожена вся дорога, а так значительная часть ее оставалась свободной. Правда, только для прохода пеших людей, а широкий внедорожник промчаться там никак не мог. Тем более что по машине открыли интенсивный обстрел три «ствола» – два справа, один слева от дороги. Но внедорожник сбавил скорость только незначительно, хотя и этого было достаточно, чтобы дистанция между ним и «Камаро» значительно сократилась.
Сам я знаю слабое место легковой машины. Это из курса экстремального вождения, который я проходил. Следует на скорости минимум в шестьдесят километров в час ударить стоящую впереди машину примерно на шестьдесят сантиметров дальше заднего колеса, и тогда можно развернуть мощный шестисотый «Мерседес» маленьким «Запорожцем». Тем более у «Запорожца» двигатель традиционно находится сзади, значит, возможности повредить «сердце» и «мышцы» атакующего автомобиля попросту нет. Но относится ли это правило к микроавтобусам, я не знал, и инструкторы Федеральной службы охраны, которые обучали нас на своем полигоне в Балашихе, ничего нам про это не говорили, скорее всего, потому, что сами этого не знали. Я в оба глаза с любопытством смотрел, что у водителя получится. И получилось. Видимо, он сам пригнулся, оставив на руле только руку, чтобы спрятаться от пуль, которые превращали в «дуршлаг» его лобовое стекло, и только время от времени, как я догадывался, приподнимал голову, чтобы видеть, куда ехать, и не вылететь с дороги. В данном случае автоматчикам следовало стрелять не в водителя, а по колесам, тогда у машины, особенно после удара в микроавтобус, было больше возможности покинуть дорогу и перевернуться. А автоматчики упрямо стреляли в лобовое стекло. Теоретически я понимал, что перестроиться в этом случае сложно, нужно заранее настроить себя на такую перестройку, тогда получилось бы. Но никто из них вовремя этого не сделал, даже мастер спорта по практической стрельбе, хотя практическая стрельба как раз и подразумевает умение переключаться с одной цели на другую. Видимо, сработало сильнейшее желание попасть в водителя, и оно оказалось мощнее элементарного расчета.
