— Глупости. Магов никто не станет трогать.
— Ты думаешь, твои бунтарские настроения поддержат другие маги? Я сомневаюсь в этом. Никто не захочет портить отношения с династией.
— Почему же с династией? Только с наследным принцем. Принцесса будет куда лучшей кандидатурой на престол.
Предчувствуя опасный назревающий скандал, старая графиня решила вмешаться:
— Не думаю, что это хорошая тема для досужих разговоров. Нарина, может, лучше расскажешь, как тебе первые задания на должности помощника магистра?
Не ожидавшая так резко переметнувшегося на меня внимания, я запнулась и не сразу смогла ответить.
— Тяжело. Если честно.
— Правда? А Вилиена говорила, что ты довольно сильный маг.
— Не в том смысле. Мне сложно морально. Сложно не поддаваться эмоциям и контролировать магию, когда вокруг пахнет кровью и смертью.
— А. Ты об этом… дитя. К этому ты быстро привыкнешь. Со временем просто перестанешь обращать на это внимание.
Пренебрежительный тон бабушки глубоко задел меня, но я постаралась скрыть свое недовольство за любезной улыбкой. Не стоит показывать свою слабость.
Мне все меньше нравилось общество высокородных родственников, и я едва уже могла дождаться окончания ужина.
Когда бабушка встала из-за стола, давая понять, что ужин окончен, я еле смогла сдержать вздох облегчения. И, поднявшись со стула, поспешила откланяться, сославшись на усталость после долгой дороги.
Родственники дружно закивали и я, чуть не бегом бросилась к своей комнате.
Войдя в отведенные мне покои, я захлопнула дверь и тяжело опустилась на кровать, подтягивая ноги к груди. Мешало платье и драгоценности, которые резко перестали нравиться. Быстро переодевшись, насколько это было возможно с учетом множества застежичек, с которыми я не умела обращаться и рискуя испортить дорогой наряд, я надела на себя костюм, в котором прибыла в поместье. И стало немного легче.
Впечатления после встречи остались двоякие. С одной стороны я познакомилась с родней, которой у меня доселе было не так уж и много. Так по крупинкам насобирается столько, что не буду и знать, что с ними делать. С другой — будет не просто привыкнуть к их образу мышления и жизни вообще. Это было неприятно, но терпимо. Вот только стоит ли терпеть? Ради чего?
О Виленте я вообще старалась не думать. Почему-то становилось обидно, от того что меня не посвятили в свои планы. Опасались, что я проговорюсь кому-то? Испорчу их план? Не думаю. Онри уже довольно не плохо меня знал, чтобы быть уверенным в том, что не разболтаю ровным счетом ничего. Похоже, меня просто решили не посвящать в свои планы, считая, что меня это не касается никоим боком. А это уже не просто неприятно. Это обидно. Впрочем, кто я такая, сунуть нос не в свое дело.
Устав метаться по комнате, я решила выйти на воздух и тихонечко, стараясь не попадаться на глаза слугам, выскользнула в сад.
Сад был еще прекрасней, чем я могла себе представить. Несколько беседок, овитых Розовыми лозами, множество цветов, живой фонтан…. Но восхищаться всем этим просто не было сил.
Я тяжело опустилась на деревянную скамейку и прикрыла глаза, глубоко вдыхая ночной воздух и успокаивая волнами накатывающую тревогу.
До меня донеслось тяжелое сопение совсем рядом. Я открыла глаза.
Передо мной, вывалив язык, сидел Дрог. Света от ночных фонарей было предостаточно, и ошибаться я не могла. Протянула руку и в ладонь ткнулся мокрый, холодный нос. Не забыл, значит. Хороший пес. Другие забывают уже через неделю, а он меня помнит.
— Он скучал по тебе, — услышала я знакомый голос совсем близко.
— Хоть кто-то…
Я решила не скрывать злость в голосе. Играть снова сил не было.
Вилент присел рядом и потрепал Дрога между ушами. Пес перевернулся на спину, ожидая продолжения.
— Обиделась. — констатировал Охотник.
Что было на это говорить? Что да обиделась? Что с ума сходила весь этот год от беспокойства о его судьбе? Еще чего…
Вместо этого я неопределенно повела плечами.
— Я удивился, когда тебя сегодня увидел. Онри не говорил…
— Не удивительно. Похоже он делает то, что считает нужным. — я повернулась так, чтобы видеть его лицо.
Сейчас оно не было замкнутым и высокомерным, скорее уставшим.
— Я не поздравила тебя. Думаю, простишь мое упущение?
Я старалась выдерживать светский тон и это, похоже, не очень ему нравилось. Ну и пусть. Мне тоже не многое по душе в этой ситуации.
— Ты изменилась, Нарри.
— Ты тоже. Теперь ты уже не подопытная крыса, а настоящий лорд в дорогом костюме.
Повисло молчание. Кажется, сама того не желая я задела его за живое. Или что уж кривить душой, я этого желала. Я хотела, чтобы ему было так же паршиво, как и мне.
Наконец Вилент поднял глаза, и я чуть не вздрогнула от того, что там увидела. Боль. Отчаянье. И что-то еще.
— Нет. Теперь я подопытная крыса в дорогом костюме. — грустно улыбнулся он.
И тут же резко поднялся, хлопнул по бедру ладонью и не оглядываясь скрылся за зарослями зеленой изгороди. Дрог грустно посмотрел на меня, совсем по- человечески вздохнул и потрусил следом.
Почему у меня на душе осталось такое скверное чувство, словно котенка утопила.
С этими мыслями я вернулась в покои. Наконец вымылась. Натянула на себя самую, на мой взгляд пристойную, рубашку и залезла под одеяло. На душе было скверно, и уснуть мне удалось не сразу. Но все же усталость свое взяла.
Три дня прошли в экскурсиях по поместью и окрестностям. Графиня лично сопровождала меня везде. Много рассказывала о истории рода, о отце и всем, что с ним связано. Показывала портреты давно усопших и еще вполне здравствующих родственников.
Так я впервые за столько лет увидела образ отца. Портрет был прекрасен. Черноволосый и черноглазый юноша с твердым взглядом и волевым подбородком. Да, некая схожесть с братом и сестрой все же была, но не так велика, как казалось.
Я ловила каждое ее слово, стараясь понять, каким же был Хелем Ардне на самом деле. Правда, из сухих фактов, представленных графиней, составить внятную картину не представлялось возможным. Все что я могла для себя понять, отец был личностью волевой и чтобы он не делал, добивался своего любой ценой. Будь то способности к магии, которые он неустанно развивал, должность или женщины. По словам бабушки у графини Диро, вздумай она отказать отцу, не было никаких шансов.
Я усмехнулась про себя. Плохо же знала бабуля свою невестку. Будь она действительно против, никто не смог бы ее заставить или уговорить. Мать действительно его любила. И зная ее, я не удивилась бы, узнай, что это отнюдь не отец потащил мать в Храм, а с точностью да наоборот. Говорить об этом графине я, конечно же, не стала. Судя по лихорадочному блеску глаз, когда она говорила о сыне, чтобы я не сказала, это будет пустое сотрясение воздуха.
