Ах, как Женя любила старинные усадьбы, подмосковные и питерские! Да любые, в любой точке планеты! Будучи девочкой, представляла себя на балу в роскошной позолоченной зале Архангельского. А став взрослой и оказавшись в Версале, представляла себя королевой – ну, скажем, королевой Марго! Правда, даже мужу об этом не говорила – стеснялась. Девочки всегда остаются девочками, в любом возрасте.
В музее отогрелись, разморились и почувствовали, что зверски проголодались.
На улице уже моросил мелкий дождь. Эх, присесть бы сейчас в уютном и теплом местечке, заказать теплый салат, например, с телятиной, и бутылку хорошего винца, а еще лучше чего покрепче, двести граммов мартеля. Так и сделали. И был мартель, отдающий шоколадом, и теплый салат, и большая тарелка обжигающей ухи, и кофе с наполеоном. И неспешный, откровенный и душевный бабский треп, как всегда со Светой.
Спала Женя так крепко и так сладко, как не спала много лет, и, засыпая, подумала: «А жизнь, черт возьми, хороша, что бы там ни было».
Назавтра простились со Светланой.
– До весны! – уверенно сказала Женя.
Светлана улыбнулась:
– Ага, жду тебя всегда, как первую любовь. Приезжай, Соколовская! Может, махнем в Финляндию!
Это было их давнишней мечтой – сесть в машину и через пару часов оказаться в приграничных Иматре или Лаппеенранте. А там и шопинг, и уютные кабачки, да и просто красота. Но все как-то пока не получалось. С другой стороны, мечта на то и мечта, чтобы долго не сбываться.
А домой, между прочим, хотелось. И Женя отметила это с большим, надо сказать, удовольствием.
Только в поезде поняла, как устала – впору приехать и пару дней не вставать. Да, именно так она и сделает – уговорит мужа уехать на дачу и уж там отдохнет, отоспится. Ах, как сладко спится на даче под запах угасающего камина и деревянного дома, под мерный стук дождевых капель о металлический подоконник, под любимые дачные звуки – кукушки, филина, брешущей в отдалении собаки, электропилы, соседской газонокосилки, далекой электрички. И еще запахи сада и леса.
Спать, пить чай у камина, ходить в любимом старом, донельзя заношенном свитере, в обвислых трениках и разношенных уггах – Женя была страшной мерзлячкой. По вечерам готовить что-то вкусное, а потом сидеть с мужем за столом и болтать обо всем. Или молчать – кстати, молчать с ним тоже было прекрасно.
Все так и было – и дача, и дождь, и любимые запахи, и знакомые звуки. Сходили и за грибами – Женя была заядлым грибником. И даже нашли – полведра порыжевших, промокших опят и горстку черных, жестких и скользких груздей. Глядя на грибы, Женя вспомнила поездку в Павловск и громко вздохнула.
* * *
Прошел год, и снова наступило лето, любимое подмосковное лето. Женя работала на даче. По выходным приезжали дочь и муж, должна была вернуться из санатория мама, в субботу жарили шашлыки, ходили в лес и на озеро, но Женя ждала воскресного вечера, когда все разъедутся. Хоть и скучала по своим, но все же ждала – уединение ей было необходимо.
Возобновилась ее переписка с Людмилой, они снова обсуждали ее грядущий отпуск, так и не состоявшийся в прошлом году из-за болезни. А в конце августа от нее прилетело короткое письмецо: «Дорогая Женечка, я снова ложусь в больницу. Сколько времени там проведу – пока неизвестно. Но вы об этом не думайте, обычное дело для человека в моем возрасте. Вернусь и тогда уж приму окончательное решение, куда ехать. Черканите, пожалуйста, пару строчек, как вы! Надеюсь, вы здоровы. Планируете ли отпуск? Обнимаю вас и до связи, ваша я.
Да, как в Москве с погодой? У нас льют дожди. Льют и льют, но, Женечка, у природы нет плохой погоды, верно? И каждая погода благодать! Как и каждый данный нам день. Все, старая, болтливая сорока улетела, простите!»
В следующий раз Людмила объявилась через три с половиной месяца. Письмо ее, как и всегда, было живым и остроумным – описывая больничные нравы и приключения, она подмечала самые смешные и нелепые моменты.
«А из нее бы мог получится отличный репортер», – улыбаясь прочитанному, подумала Женя.
Но все равно, несмотря на юмор и острый глаз, письмо было пронизано грустью, даже тоской.
«Как ваши дела? – строчила Женя. – Почему ни слова об этом? Все ли в порядке? Ну и вообще – какие планы на будущее?»
Два дня ответа не было. Женя проверяла почту, в очередной раз думая о том, какая она дура – ну кто ей эта Людмила? Совсем чужой, незнакомый человек. Виртуальная знакомая, не более. Что она лезет, зачем допытывается? Неужели ей не о ком беспокоиться? И потом, Людмила вполне может не хотеть делиться с ней подробностями. И все-таки чужой Людмила ей уже не была. Если уж вступаешь с человеком во взаимоотношения, слушаешь его, чувствуешь и слышишь его душу, какая разница – виртуально или на самом деле вы знакомы.
И, наконец, пришло письмо.
«Дорогая Женечка!
Все раздумывала, писать вам об этом или не стоит. Но все же решилась. Ужасно грузить вас своими проблемами и бедами, но вы не заслуживаете вранья и пренебрежения.
Женя, у меня самая плохая болезнь. В самой плохой – терминальной – стадии. Вот каким словам я научилась! Конечно, в лечении мне не отказали, но четко дали понять, что вряд ли будет толк. Я взяла тайм-аут на раздумья. И, кажется, приняла решение.
Времени у меня совсем мало, в лучшем случае полгода, а в худшем – всего пару месяцев. В общем, решение мое таково – никакую химию я делать не буду, лишние муки и лишние страдания. Да и ухаживать за мной некому – так получилось. И вообще – я буду верить в полгода. Не в пару месяцев, а именно в полгода. Ну хоть в этом мне должно повезти?
И вот за эти полгода – а я на них настаиваю! я должна кое-что успеть, чтобы уйти туда не только без долгов, но и с исполненными желаниями! А их, слава богу, оказалось не так много. В общем, ура!
Первое – съездить в Минск, к старинной подруге Шурочке. Встречу мы планировали давно, а никак не получалось.
И второе – все-таки съездить на море. Да, время года мне выпало совсем не морское, но что поделать – времена, как известно, не выбирают.
Думаю, зимнее море везде неприглядно. Но я должна уйти, попрощавшись с ним, я так решила. Скорее всего, это будет Сочи или Ялта, вариантов не так уж и много. За границу ехать бессмысленно.
А там… Там я останусь. Хоронить меня некому, оплакивать тоже, на могилу ходить тем более. В общем, такой выход мне кажется самым разумным, простым, незатратным и бесхлопотным. Вода смоет и уничтожит все.
Зато сейчас я при деле, занимаюсь общественно-полезным трудом: раздаю мебель, посуду, тряпки, украшения – все, что накопилось за долгую жизнь. Ох, дорогая Женечка! Разбираю все это и смеюсь! Ей-богу, смеюсь! Сколько же ненужного, лишнего, глупого я накопила!
Оставила себе один стул, диван, на котором сплю, чашку, ложку, вилку, тарелку. Уничтожаю письма и фотографии – все равно пойдут на помойку, зачем обременять незнакомых людей? Главное, что Рыжий за время моего отсутствия привык к соседке, это меня утешает! Стоит у ее двери и мяучит, вот ведь предатель! Да и слава богу!
